Бенгт Даниельссон - Счастливый остров

Надо сказать, что брак на Рароиа — сколько бы он ни длился и как бы часто ни менялись пары — не прибавляет молодоженам ответственности и забот. Скорее напротив. Во-первых, молодые супруги получают от родителей участок земли и, таким образом, ничуть не зависят от них. Далее, они немедленно усыновляют одного-двух детей, которые занимаются домашним хозяйством и выполняют все обязанности прислуги бесплатно. Тем самым решены основные проблемы. По мере того как подрастают дети (усыновленные и собственные), существование родителей становится все приятнее. А как только детям исполняется десять-одиннадцать лет, им поручают также и основную часть монотонной работы по заготовке копры.

Поражает, как легко здесь живется женщине. Дома почти все делается детьми, а поскольку земля, полученная женщиной от родителей, остается ее личной собственностью, она материально не зависит от мужа. И получается, что ее важнейшее занятие — сплетничать с подругами и шить себе новые платья. В каждой семье есть швейная машина, и уважающая себя замужняя женщина шьет новое платье, а то и два, каждый раз, когда шхуна привозит материю, то есть не меньше раза в месяц.

Как проводит свое время раройская семья — видно из прилагаемой таблицы, составленной по материалам наблюдений за жизнью средней семьи на протяжении недели.

Такая идиллия длится неделю за неделей, месяц за месяцем, год за годом. Ровное течение жизни прерывается редко и ненадолго. Посещение церкви вносит, конечно, некоторое разнообразие, тем более что оно служит поводом устроить «парад мод». Но наиболее яркое событие — приход шхуны.

Обычно торговая шхуна приходит на Рароиа раз в месяц, и ее встречают всеобщим ликованием. Она стоит на якоре всего один день, но этого достаточно, чтобы каждый островитянин успел купить себе отрез или несколько бутылок рома и услышать последние сплетни с Таити. Свадьба или приезд гостей с другого острова тоже, разумеется, скрашивают однообразие, но очень уж мало остается молодежи брачного возраста, а родичи ведут такую же нехитрую жизнь, что и сами раройцы, и потому редко могут сообщить какие-нибудь увлекательные новости. Не удивительно, что многим надоедает на острове, и они, во всяком случае какое-то время, ищут приключений в других местах.

Женщины чаще всего едут в Папеэте. У мужчин выбор шире. Они могут наняться на шхуну, найти работу в Папеэте, стать искателями жемчуга. Впрочем, большинство отправляется в путь без определенных замыслов — будь что будет. Типичен пример Тетоху. Вот что он рассказал нам о своих приключениях:

— Однажды на Рароиа пришла большая яхта. Вождем на ней был высокий толстый попаа , он курил сигары и пил крепкое вино. На борту было все чисто прибрано, я еще не видел такого роскошного судна. Я не понимал языка, на котором говорили чужеземцы, но думаю, что это были американцы. Яхта оставалась здесь неделю, все это время я был у толстяка лоцманом. Он часто кормил меня странной едой, какой я никогда не видел раньше, и вообще показался мне добрым. Когда яхта приготовилась покинуть Рароиа, я взял свою циновку, пришел на борт и показал знаками, что хочу плыть с ними. Они рассмеялись и закивали, и скоро мы оказались в море. Я пробовал выяснить, куда мы идем, но они меня не понимали. Долго мы плавали среди островов Туамоту; у Такароа на борт поднялись еще двое, которые тоже решили остаться.

Затем мы направились к Маркизским островам, и вообще побывали почти на всех островах французской Океании. Под конец прибыли в Папеэте, там толстяк показал, что я должен сойти на берег. Я хотел и дальше плыть с ним, чтобы посмотреть другие края, но он не согласился. Я попробовал спрятаться в трюме, но меня бросили за борт. Все жители Папеэте стояли и хохотали, когда я барахтался со своей циновкой в воде. Наконец я выбрался на берег и прилег на солнце, чтобы высохнуть. Я первый раз в жизни очутился в Папеэте и несколько недель просиживал днем в баре, а вечером шел в кино. Ночью я спал на улице, потому что у меня там нет родственников и негде было остановиться. В конце концов у меня совсем не осталось денег, и я пошел в порт узнать, не нужен ли кому-нибудь человек на судно.

А там как раз пришла другая американская яхта с другим толстым попаа , который тоже курил сигары и пил крепкое вино. У него был переводчик, который говорил на таитянском языке. Переводчик объяснил, что толстяк предлагает мне шесть тысяч франков в месяц за то, чтобы снимать меня. Я, конечно, обрадовался и сказал, что за шесть тысяч франков он может снимать меня сколько захочет. С ними я приплыл к атоллу Марокау, в архипелаге Туамоту, там толстяк стал устанавливать свои аппараты и машины. Потом велел мне лезть на мачту и с нее прыгать в море. Я подумал, что это странный способ делать снимки, потому что в Папеэте фотограф всегда заставляет сидеть тихо на стуле, по все же послушался его. «Хорошо, — сказал попаа, когда кончил снимать, — а теперь найди акулу и сразись с нею». Я объяснил ему, что с акулами сражаться опасно и что я вовсе не желаю остаться без рук и без ног. Он подумал немного, потом говорит: «А если мы выловим акулу и зашьем ей пасть толстой ниткой, тогда ты сразишься с ней?» Что ж, в этом ничего опасного нет, решил я. Мы поймали здоровенную акулу и зашили ей пасть. Но в море было много акул, и скоро я перестал разбираться, какая из них наша. Мне не хотелось показаться трусом, и я не вышел из игры. Попаа был очень доволен и сказал, что карточки получились хорошие.