Бенгт Даниельссон - Счастливый остров

— Сейчас вспомню… — сказал он. — Так, через неделю сюда на Рароиа придут две шхуны. На Таити состоится бал с двумя оркестрами, а в Европе началась большая война.

— Что? — воскликнул я с ужасом и схватил его за руку, — что ты говоришь? Кто начал войну?

— Подождите-ка, — он почесал затылок. — Не то Германия и Россия против Америки и других стран, не то Россия и Америка против Германии, Англии и еще кого-то. Не помню точно. Во всяком случае, большая война!

Слушая на следующий день вечерний выпуск последних известий, мы сразу убедились, что версия Тангихиа относительно событий в Европе, мягко выражаясь, неточна. Но так как он в этот момент живо обсуждал с Хури убийство на Пукапука и бал в Папеэте, мы не стали докучать ему разъяснениями…

Затем некоторое время все было спокойно, пока вождь Тека неожиданно не пришел к нам с известием, что губернатор собирается в инспекционную поездку по островам Туамоту. Великая новость для Рароиа, где последний раз принимали губернатора в 1910 году! Раройцы даже мутои , полицейского из островитян, считают высокопоставленным лицом, и сообщение о предстоящем приезде губернатора до того напугало их, что некоторые из наиболее изобретательных предложили спрятаться всем на островах по ту сторону лагуны.

Но вождь не ударил лицом в грязь. В обстоятельной речи, рассчитанной на патриотические чувства земляков, он сказал, что вместо того чтобы прятаться, лучше воспользоваться случаем как следует отличиться. На большинстве островов Туамоту, подчеркнул он, нет радиоприемников, и там появление губернатора будет неожиданностью. Здесь же благодаря приемнику Хури все заблаговременно предупреждены, и можно будет устроить высокому гостю такой прием, о каком он и не мечтает! Раройцы не только завоюют его благоволение, но и прославятся на весь архипелаг.

Речь возымела желаемое действие. Все островитяне пришли в неистовый восторг и даже забыли о своем страхе перед высокопоставленными персонами. На следующий день состоялось большое собрание, на котором было выдвинуто немало вдохновенных предложений о том, как принять губернатора. Моэ Хау предложил украсить всю «главную улицу» арками, увешанными гирляндами роз. Маопо горячо ратовал за грандиозный фейерверк. Но оба они упустили из виду одно небольшое обстоятельство: на острове не было ни роз, ни ракет, не было также ни времени, ни возможности послать куда-нибудь за ними. В итоге единодушно приняли предложение Тупухоэ — принарядить деревню, покрасить флагшток и устроить праздник с настоящими полинезийскими песнями и плясками.

В деревне не наводили порядок со времени предыдущего визита губернатора, но теперь островитяне с таким рвением взялись за дело, что в несколько дней очистили все «улицы» от сорной травы, подстригли кусты и укрепили подпорками все дряхлые лачуги. Особенно постаралась Тутамахине: она повыдергала в своем саду не только сорную траву, но и все цветы, так что он стал напоминать свеже вспаханное поле.

— Зачем же ты цветы вырываешь? — спросили мы, застав ее в разгар разрушительной деятельности.

— Да ну, — ответила она, — разве такие цветы годятся для губернатора?

И Тутамахине решительно выдернула с корнями еще один куст.

После всеобщей уборки выросла целая гора пустых бутылок — свидетельство усердия и непомерной жажды островитян. Фаукура, который в одинаковой степени увлекается полными и пустыми бутылками и по праву, гордится лучшей в деревне «пивной клумбой», предложил расставить бутылки вдоль «главной улицы», чтобы получилось нечто вроде аллеи почета. К счастью, удалось помешать осуществлению этого плана.

Зато Тека совершенно справедливо заметил, что пристань никуда не годится и первое же впечатление губернатора окажется очень невыгодным, а это может привести к печальным последствиям. Но чинить пристань — дело не шуточное, тем более что за песком и камнем надо было ходить в дальний конец деревни. Трудно было рассчитывать, что раройцы согласятся на такой подвиг даже ради губернатора.

Вождь еще раз обнаружил незаурядное знание человеческой натуры — он объявил состязания на скорость. Все население было разделено на десять групп, на каждую из которых приходилось по тележке. Затем Тека выстроил все тележки в ряд и объявил, что команда, которая первая нагрузит и довезет до пристани свою тележку, получит полдюжины пива. Кроме того, команда, которая ко времени окончания ремонта выиграет большинство заездов, награждается особым призом — целым ящиком пива.

Такую организацию работы раройцы одобрили. Два дня в деревне с утра до позднего вечера стоял веселый гам, пристань быстро росла в длину и ширину. Разумеется, такими темпами работать утомительнее и много тележек было поломано, но кто с этим считается?! Главное — работа шла весело! Тому, кто любит сокрушаться по поводу лени и нерадивости полинезийцев, полезно было бы видеть эту вспышку энергии. Пока велась работа, раройцы делали перерыв только на полчаса в полдень, когда солнце стояло в зените, да и то не для еды, а чтобы развлечься футболом!

Закончив починку пристани, островитяне приступили к разучиванию песен и плясок для праздника. Среди молодых не нашлось достаточно хорошего руководителя, поэтому пригласили Те Ихо. Старик сразу ожил, он весь как-то подтянулся и словно помолодел. Мне особенно запомнился первый вечер. Вместе со всеми раройцами мы отправились на полянку возле деревни посмотреть репетицию. Каждый зритель принес с собой факел либо фонарь, и получился широкий световой круг, в котором выстроились участники. Под пальмой разместился «оркестр»: пять человек с барабанами из старых бидонов. Те Ихо показывал фигуры танца, затем танцоры и танцовщицы двигались в такт барабанам взад и вперед по песчаной «танцплощадке».

Чем дальше, тем больше воодушевлялся Те Ихо и тем буйнее становилась пляска. Казалось, среди стволов мечутся в колышущемся свете привидения из далекого прошлого, пробужденные к жизни примитивной зажигательной музыкой. Невдалеке глухо ворчал прибой… Своеобразная атмосфера захватила нас, и мы почувствовали себя перенесенными на много сотен лет назад.

К первым репетициям участники еще не успели изготовить лубяные одеяния, но постепенно появлялось все больше плясунов в набедренных повязках или юбочках; на голову надевался сплетенный из листьев венец. Наконец все участники превратились в древних язычников, и оркестр решил сменить бидоны на настоящие деревянные барабаны. Несколько мужчин специально изготовили их, выдолбив толстые сутунки твердого дерева тоу.

Когда плясуны в изнеможении опускались на землю, а барабанщики уже не в силах были даже пошевельнуть пальцем, устраивался перерыв и репетировали песни. Помимо старых, известных песен и баллад, однажды вечером постановили сочинить новую песню, как это принято в торжественных случаях. Сначала отобрали популярную мелодию, затем простым голосованием выбрали поэта.