Надежда Воронова - Ты приезжай…

И вот уже хочется сдать билет, и ничего не менять в своей рутинной жизни. Но ты всё-таки ещё сопротивляешься и, будто отрезая себе пути к отступлению, сообщаешь своим знакомым о возможной поездке. Хотя уже знаешь, что если ты никуда не уедешь, – никто не осудит. Но, кто-то всё же вздохнёт: вот и она сдала! Увы, почти все мои ровесницы уже сдали свои билеты на "поезд, идущий куда-нибудь".

Такие размышления одолевали меня, когда в ответ на очередное приглашение моей саратовской знакомой приехать к ней в гости, я решилась-таки и купила билеты "туда" и "обратно". Для получения новых впечатлений недели, пожалуй, хватит. К тому же, город невелик, – подумала я. – Да и ни к чему утомлять гостеприимную хозяйку.

С Еленой Степановной впервые мы встретились у нашей общей питерской знакомой. Все мы были любительницами поэзии. Вскоре из Саратова пришло письмо – Елене Степановне очень понравилось мои стихи. Завязалась переписка, и я с немалым удовольствием читала её стихи, написанные талантливо, безусловно, умным человеком, да ещё имеющим чувство юмора. Петровой Елене Степановне 70 лет, она профессор Саратовского государственного университета. "Учитель учителей математики", – так она представлялась. В Санкт-Петербург приезжала на ежегодные "Герценовские чтения". И каждый раз мы, встречаясь, подолгу общались.

Когда в апреле этого года я встретила Елену Степановну на вокзале, чтобы проводить до квартиры её родственников, где она всегда останавливалась, то увидела, что она сильно сдала. Но она, похоже, не замечала или не хотела этого замечать, увлечённо рассказывала о своих командировках, о встречах с давними друзьями, расспрашивала меня о моих успехах. Я вспомнила, что у Елены Степановны года два назад случился инсульт с нарушением речи. Мне не верилось, что ей удастся восстановиться полностью. Но, вероятно, её неуёмное желание: "хочу к студентам!", помогло ей, речь восстановилась, и она довольно скоро снова стала работать.

В какой-то момент нашего разговора с Еленой Степановной, которая в очередной раз приглашала меня к себе в гости, я вдруг поняла, что если в ближайшее время не съезжу в Саратов, то уже никогда не попаду в этот приволжский город. "Не откладывай на завтра то, что завтра можешь и не сделать!" – в этом я давно убедилась на собственном опыте, и старалась по возможности следовать такому девизу.

Приглашение Елены Степановны было принято. Она очень обрадовалась, и тут же стала мечтать о наших совместных прогулках, рассказывать о достопримечательностях Саратова. А я беспокоилась: она человек увлекающийся, не соизмеряет нагрузки с состоянием здоровья, – это видно по её образу жизни. А с её-то здоровьем, какие прогулки?! К тому же, если честно, по незнакомому городу я предпочла бы сначала нагуляться одна, не отвлекаясь на разговоры. Потом можно сравнить свои впечатления с мнением других. А вот по дому, пожалуй, смогла бы ей помочь, – размышляла я, наслушавшись о её "не хозяйственности" из её же уст.

Поехать я решилась, и, следуя своей привычке, сообщала всем знакомым, что в конце мая – уезжаю. "Куда на этот раз?" – интересовались они. Я изображала загадочность и цитировала классика: "В деревню, к тётке, в глушь, в…" Те, кто учился в советские времена, машинально продолжали фразу – "В Саратов!" И, как бы сомневаясь в правильности своей догадки, уточняли: "Что, действительно в Саратов?", "Да!", – я радовалась, что отвечали по форме. Забегая наперёд, не могу не рассказать, что испытала шок, когда в Саратове в очередной раз я позволила себе процитировать это выражение, саратовец, лет тридцати, искренне удивился: что, правда, так и написано?

За три дня до моего отъезда в Саратове стремительно стали развиваться события. Мне позвонила Марина, соседка Елены Степановны и сообщила, что та, вернувшись из очередной командировки, попала со вторым инсультом в больницу. Марина убедила меня не отказываться от поездки, мол, Елена Степановна так ждала меня, я смогу навещать её в больнице, квартира свободна, ключи есть, и никому я не буду в тягость. Только я согласилась на такое развитие событий, как буквально через два дня Марина сообщила, что Елена Степановна умерла. Мне стало совсем не по себе. Может быть, всё-таки не ехать? И всё же ощущение, что ехать надо обязательно не оставляло меня. А вдруг это было последним желанием Елены Степановны? Ведь она так ждала меня. Может это её подарок мне? Прими его! – уговаривала я себя.

И словно окончательно разрешая все мои сомнения, мне позвонил некий Владислав. Это в его семье останавливалась по приезде в Санкт-Петербург Елена Степановна, он её единственный родственник и предполагаемый наследник, но мы с ним не были знакомы. Он сообщил, что тоже поедет в Саратов, в том же поезде что и я, но в другом вагоне. Я успокоилась – не одна!

С Владиславом, мы договорились встретиться на станции Мичуринск, там продолжительная остановка поезда. Не только по описанию, но и по взгляду, ожидающего встречи человека, я без труда узнала Владислава, мужчину зрелого возраста, приятной наружности. Мы быстро нашли общий язык, возникла взаимная симпатия, и я вдруг почувствовала себя защищённой от любых неурядиц.

Мы расстались, чтобы встретиться в Саратове и вместе отправится в опустевшую квартиру Елены Степановны.

Сутки в поезде оказались для меня временем созерцания и размышлений. В окне вагона – чистые зеленеющие откосы, спокойные реки, церкви и вокзалы, цветущие деревья, дома, освещённые закатным ласковым солнцем, и особо впечатлившая меня куча свежерасколотых дров кремоватого цвета, – всё это рождало ощущение, что во всём мире у всех всё хорошо. Равномерное движение поезда убаюкивало и завораживало. И показалось мне, что именно сейчас я нахожусь в настоящем, как бы между прошлым и будущем, – мне не думалось ни о том, ни о другом. Я наслаждалась поездкой, и поймала себя на мысли, что:

Я доверяю ангелу – хранителю. Мои сомнения остались позади.

Утром туманом полнились низины, а душа – природной чистотой. Зелёная стена придорожного откоса порой так долго тянется, что ждёшь – не дождёшься, когда же можно будет пробиться взглядом сквозь неё. И вдруг открывается даль неоглядная, но ненадолго, и снова стена, что приукрашена кромкой сирени, мол, это подарок тебе за внимание и терпение.

И вот уже за окном первые строения вечернего Саратова. Скоро все встречи! И я понимаю, что мои размышления – это попытка всей душой принять смерть как переход в мир иной. К тому же примешивалось лёгкое волнение – а будет ли приветливы ко мне этот незнакомый город, незнакомая квартира, незнакомые люди.