Надежда Воронова - Ты приезжай…

– Поднимайтесь!

Мы спешно – а вдруг не всех возьмёт – поднялись на борт катера. "Слава тебе, Господи!", – прошептала я.

Катер отчалил и направился по протоке, а вернее реке, обрамлённой осокой. Как только он вышел в озеро, сразу стал виден остров. Всё ближе и ближе он, всё чётче прорисовывается храм на высоком берегу среди деревьев.

Причалили. Я обратилась к тем, кто стоял на берегу, мол, где тут переночевать можно?

– Могу к себе взять, – отозвалась женщина за 80, в стареньком платье и переднике. – Пойдёмте, я недорого беру.

Опираясь на две палки, она с трудом переставляла ноги.

– У меня для вас отдельный домик, правда, без окна, – продолжала она. – Вам там никто мешать не будет. Правда, удобства во дворе.

Дом оказался на набережной и совсем близко от пирса. За калиткой – несколько смежных пристроек вглубь, – такого экономного архитектурного решения я ещё не видала.

– Если не понравится, у других поспрашивайте, – неуверенно произнесла хозяйка, показывая комнату на три кровати.

– Ну, что вы, кого Бог послал, за тем и иду, – отмахнулась я от её предложения. – Да и не привередлива я.

– Сейчас электрочайник принесу. Если надо будет что-нибудь сварить, приходите, пользуйтесь газовой плитой. Меня зовут Татьяна Яковлевна.

Я тоже представилась и вслед за старушкой вошла в соседнее помещение, там была кухня.

В небольшом ведёрке на полу лежало две плотвички. Заметив мой взгляд, женщина объяснила:

– Внук поймал. Жаль, мало. Сам-то домой сорвался. Его-то я и провожала… Сейчас поджарю их нам с вами.

Это прозвучало залогом хорошего ко мне отношения. Я немного рассказала о себе. И вот уже на наших тарелках лежит по жареной рыбёшке и по половинке свежего огурца. С удовольствием похрустела и тем и другим.

– Спасибо за угощение, пойду прогуляюсь до церкви, да на могилку старца.

– Сходите, сходите на могилку, – напутствовала меня старушка. – А церковь, скорее всего, закрыта, её открывают, когда служба бывает.

– Мне-то до церкви самой уже не дойти, ноги отказали, – посетовала она. – Разве что в праздник сын на своей машине отвезёт.

Стоял тёплый летний вечер. Дорога к храму недалека. Одна из его дверей была открыта. В полутёмном помещении я едва различила несколько икон, царские врата и маленькую группу женщин. Тут из алтаря вышел священник, в руках он держал митру. Женщины стали прикладываться к ней – как я поняла – к митре отца Николая. Я последовала их примеру, и почувствовала некий трепет в душе. Я прикоснулась к святыне!

Стараясь подольше сохранить это ощущение, не спеша покинула храм. Тут же увидела стрелку-указатель: "могила старца протоиерея Николая Гурьянова находится на кладбище". Искать могилку не пришлось, она – прямо напротив ворот. У каменного подножья могилки возвышается резной Животворящий Голгофский крест. Небольшой портрет батюшки, горящие лампадки, живые цветы.

Я немного побыла в одиночестве, а вернее, наедине со старцем. Поблагодарила его за возможность попасть на этот остров, к нему. Я теперь у святых ничего не прошу, считаю, что им виднее.

Вернувшись в моё временное жилище, устав от насыщенного событиями и эмоциями дня, я с наслаждением улеглась на кровать. Среди ночи проснулась. Ни звука, ни шороха, – абсолютная тишина. Открыла глаза – тьма, ни точечки света. Никаких признаков внешнего мира… От-ды-хаю!

На следующее утро храм опять оказался открытым – прибыли паломники. На это раз была открыта дверь в уже отреставрированный придел; небогатого убранства, выглядел он просторным и светлым. Заказав требы, поставив свечки и приобретя фото старца, я обратилась к экскурсоводу:

– Говорят, что на острове есть святой источник, а где он?

Но она не знала и обратилась к свечнице. На что та отвечала:

– Никакого источника на острове нет.

И, уже обращаясь только ко мне, грубо заявила:

– Кто вам рассказывал, тот пусть и покажет!

"Но я и в интернете о нём читала", – хотела я оправдаться, но промолчала, отметив про себя, что, похоже, хамство и в церкви уже норма. Настроение было испорчено. Я поспешила покинуть негостеприимное место.

Присоединилась к группе паломников – это была неплохая возможность переломить негативное восприятие мира. По дороге к кладбищу, возле одного из домов экскурсовод неожиданно издала зов и тут же появилась женщина с корзинами копчёной и вяленой рыбы. Мгновенно позабыв обо всём, во главе с экскурсоводом, паломники окружили продавщицу. Торговля шла бойко. Экскурсоводу, первой получившей желаемое, не в раз удалось собрать своих подопечных. Но всё-таки, они успокоились и пошли дальше.

На кладбище молодой парень с диагнозом ДЦП и с характерными для этой болезни движениями, настойчиво протягивал руку за подаянием. Некоторые паломники демонстративно уклонялись от него, но кто-то подавал… юродивый всё же! Я, каюсь, не подала, вспомнив упреждение моей квартирной хозяйки: "Не подавай ему, у него пенсия поболе твоей. Каждый день родители посылают его…всё им денег мало…". Предпочитаю пожертвование оставлять в церковной кружке, стараясь не думать на что они пойдут.

В небольшом домике протоиерея Николая в настоящее время музей-келья. В крохотной комнатке повсюду иконы. Я была удивлена, увидев на столике чёрно-белую фотографию Григория Распутина. Какое отношение он к нему имел?! Присутствие в домике трёх дюжих мужиков, раздающих замечания паломникам сильно поубавило ощущение святости места.

Но очень уютный малюсенький дворик – садик возле дома, взращённый старцем вернул покой душе. К тому же, на соседнем участке я заметила округлой формы поленницу, наверху которой установлен крест. Подобные я видела в некоторых северных монастырях. Никто кроме меня не обратил на неё внимания, а ведь, это – символ.

Остров Залит маленький (по моим расчетам километр на полтора), всё рядом. За день я обошла все улицы посёлка. Дома особого впечатления не произвели, такие я видела и в других местах. И только три из них привлекли моё внимание своёй необычностью: старинное кирпичное здание почты, останки бывшего клуба, и современное здание, под крышей которого: и власть, и школа, и медицина.

В общем, у меня сложилось впечатление, что этот посёлок не из самых заброшенных. Фасады домов выглядели вполне прилично.

Во время войны почти все строения острова были сожжены, жители – угнаны на работы в Германию. Но война закончились, люди вернулись, отстроились.

Я бродила по острову, задавала вопросы прохожим и все они охотно отвечали мне

– Работали, не покладая рук, – вспоминала одна старушка из местных, возрастом за восемьдесят. – В советские времена у нас был один из богатейших рыболовецких колхозов, на озере – баркасов без счёта. А рыбы-то было! Жили мы тогда в основном рыбой. Ну и своим хозяйством, конечно… Коров держали. Правда, молоко часто шло в оплату работ по строительству и ремонту дома…Теперь уже всё не так. Нынче и рыбы-то живой не всегда и купишь, толи лов плохой, толи её сразу в Толбу увозят, сдавать. Да и рыбаков-то мало… А коров никто не держит, хлопот много… Сдавать койки паломникам: стирка, уборка…. Да и пенсии у нас неплохие, мы же бывшие "узники".