Виталий Волович - На грани риска

Его первый вопрос: "Как там Паша?"

Мне еще не известно, приземлился ли Павел Попович, но уверен, что и у него все в порядке. Там, на месте приземления, его будет встречать Виктор Арамошин. За него я тоже спокоен - не подкачает.

Пока самолет выбрасывал парашютный десант, Николаев уже успел распаковать свой НАЗ, извлечь аварийную радиостанцию и сменить свои громоздкие космические доспехи на легкий спортивный костюм - темно-синие спортивные брюки и голубую трикотажную рубашку с белым воротником и белой полосой посредине.

– Как дела, Андриян? - задаю я тривиальный вопрос, видимо от волнения не придумав ничего более путного.

– У меня все в порядке. Все отлично. А вы молодцы! Быстро добрались. Я еще переодеться не успел, гляжу - надо мной самолет. Все сработало, как на тренировке. Вот только когда парашют раскрылся, что-то в подбородок ударило, даже губу прикусил. Да это пустяки. Когда на парашюте спускался, сразу забрало открыл. Такой ветерок приятный обдувает. Смотрю вниз - вдали речушка какая-то и поле довольно ровное. Правда, оно только сверху казалось таким ровным. Сами видите, сколько здесь скал наворочено. Но все обошлось. Николаев помолчал, глубоко дыша, словно наслаждаясь воздухом Земли. - А жарковато тут. В космосе, пожалуй, было поспокойнее да попрохладнее. - Он снова помолчал и вдруг спросил: - А тапочек вы с собой не привезли?

Как говорят, ничто в мире не приходит сразу, а тем более опыт. В космическом НАЗе было, казалось, предусмотрено все, на все случаи жизни. И радиостанция, и разнообразные сигнальные дымы и ракеты, и вода, и спички, не боящиеся воды, и пища, и портативная плитка для ее приготовления, и даже спортивный костюм. Однако не было того, что понадобилось космонавту сразу же после возвращения на землю, - тапочек, банальных тапочек с тесемками, на лосевой подошве. К счастью, мы оказались предусмотрительными и запихнули в укладку эту обувку, иначе Андрияну Григорьевичу пришлось бы ходить в своих космических ботфортах. Один за другим подбегают остальные парашютисты, среди них - кинооператор Миша Бессчетнов.

С момента приземления космонавта прошло уже двадцать минут. Пора начинать медицинский осмотр. Я сажусь напротив Николаева. Столом нам служит коробка НАЗа, из которой торчит серебристый стволик антенны.

Андриян положил руку на наш импровизированный стол.

Начинаю записывать данные осмотра кожные покровы обычной окраски, видимые слизистые розового цвета, пульс - 96 ударов в минуту, но ритмичный, хорошего наполнения, артериальное давление - 120 на 90. Заглядываю на первую страницу, где у меня записаны данные предполетного осмотра. Они почти полностью совпадают Только пульс немного частит. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Так бывает всегда после прыжков с парашютом, даже самых обычных.

Затем начинаются специальные неврологические пробы, но и они свидетельствуют, что Николаев отлично перенес четырехсуточный космический полет. Но вот, кажется, все. Я протягиваю Николаеву свою парашютную книжку, на первой странице которой уже оставили свои автографы Юрий Гагарин и Герман Титов, и Андриян не спеша выводит "15.8.62 г., через 25 минут после приземления А. Николаев".

Откуда-то доносится урчание мотора, и вскоре из-за холма выныривает трактор. Трактористы боятся опоздать и гонят машину что есть духу. Комья земли летят из-под колес, и мотор надрывно гудит, работая на полную мощь. Трактор останавливается неподалеку, и двое радостно возбужденных парней, спотыкаясь, бегут к нашей группе.

– Здравствуйте, Андриян Григорьевич. Поздравляем вас от всего сердца с благополучным приземлением на целину.

Они долго трясут космонавту руку, словно стараясь на всю жизнь запомнить это рукопожатие.

На горизонте показалась черная точка. Быстро увеличиваясь в размерах, она вскоре превращается в поисковый вертолет Ми-4. Он завис над площадкой, подняв пыльный смерч, разогнав во все стороны колючие шары перекати-поля.

Прибывшие поисковики бросаются обнимать Николаева.

– Паша как? Приземлился? - спросил Николаев.

– Приземлился, приземлился, все нормально.

Действительно, Попович к тому времени благополучно приземлился. Поисковый самолет долго кружил над ним: штурман никак не решался сбрасывать десант из-за сильного ветра, тем более что космонавт дал зеленую ракету сигнал о том, что все в порядке. Все же парашютисты настояли на своем.

Земля была жесткой (давно не было дождей), а ветер, раздув купола, безжалостно поволок парашютистов, не давая им подняться.

Одному из них помог сам космонавт. Он бросился на раздувшийся купол и, прижав к земле, мастерски погасил.

– Здравствуй, земной мой человек! - сказал он, обнимая растерявшегося парня.

Двое других справились сами с разбушевавшимися парашютами. Грязные, исцарапанные, но счастливые, они окружили космонавта.

– Здорово, ребята, вас потрепало. А я вот приземлился очень удачно.

Сам космонавт выглядел молодцом. Общительный по натуре, он сейчас увлеченно принялся рассказывать о перипетиях полета.

Пока Виктор Артамошин производил медицинский осмотр, прилетел вертолет, и через несколько минут они уже были на пути в Караганду...

Мы погрузили на вертолет все имущество Николаева, забрались в кабину и тоже полетели в Караганду. Путь до нее был недолог.

А вот и она перед нами, праздничная, нарядная, расцвеченная флагами и транспарантами.

Попович уже ждет своего небесного брата в маленьком домике на аэродроме. Друзья стискивают друг друга в объятиях.

Трещат кинокамеры, щелкают фотоаппараты. Корреспонденты осадили домик, требуя немедленного интервью. Ведь их сообщений ждут в десятках редакций, их корреспонденции ждет вся страна.

Но вот мы снова готовимся в дорогу.

В ближайшие дни готовится запуск двух космических кораблей. Командир одного из них - Валерий Быковский, второго - женщина - ярославская комсомолка Валентина Терешкова. Ее в районе приземления будет встречать Любовь Мазниченко - мастер парашютного спорта. Состав нашей группы пополнился еще одним новичком - Аликом Мнациканяном.

Точно в назначенное время в космос один за другим ушли космические корабли. Вот уже спидометры "Востоков" накрутили миллионы километров, и Земля, волнуясь, ждет возвращения "Чайки" и "Сокола".

Утро 19 июня 1963 года встретило нас пыльной бурей. Ветер пригибал тонкие стволы деревьев на обочине дороги, швырял в лицо горсти пыли и сорванной листвы. По аэродрому носились пылевые смерчи.

Мы было приуныли. Погода грозила спутать все карты. Но вдруг, словно по мановению волшебного жезла, ветер утих. Бессильно сникла полосатая "колбаса" на мачте аэродрома. Застыли в неподвижности чашечки анемометров. На взлетное поле спустилась насыщенная зноем дремотная тишина.