Бернард Корнуэлл - 4. Трафальгар стрелка Шарпа. 5. Добыча стрелка Шарпа (сборник)

Полман удивился, увидев Шарпа среди приглашенных на ужин. Ганноверец радостно приветствовал его и велел стюарду вынести на шканцы еще одно кресло. Трехногий стол был установлен перед штурвалом «Каллиопы» и накрыт белой скатертью.

— Я и сам собирался пригласить вас, — сказал Полман Шарпу, — но с этим американским китобоем все вылетело из головы.

Капитан отсутствовал, поэтому во главе стола уселся лорд Уильям. Его светлость радушно предложил барону место рядом с собой:

— Как вам известно, дорогой барон, я составляю записку о будущем британской политики в Индии, поэтому мне хотелось бы услышать ваши соображения о маратхах.

— Не уверен, что смогу помочь вашей светлости, ибо совсем мало знаю маратхов, однако я в полном вашем распоряжении.

Затем, к очевидному неудовольствию лорда Уильяма, слева от него уселась Матильда и пригласила Шарпа занять кресло рядом с собой.

— Я гость майора Далтона, миледи, — попытался объяснить Шарп, но шотландец закивал, настаивая, чтобы Шарп присоединился к баронессе.

— Приятно, когда вокруг такие представительные джентльмены! — воскликнула Матильда на своем эксцентричном английском, заслужив высокомерный взгляд его светлости.

Лорд Уильям кивнул жене, чтобы та села рядом с Полманом, как раз напротив Шарпа. Блестяще играя роль, леди Грейс недовольно посмотрела на мужа. Лорд Уильям пожал плечами — увы, он бессилен избавить жену от общества этого зарвавшегося выскочки. Каких-нибудь восемь часов назад Грейс лежала в объятиях Шарпа, но сейчас никто не усомнился бы, что ее светлость презирает простого прапорщика. Адвокат Фазакерли попросил разрешения занять место рядом с леди Грейс. Она ответила очаровательной улыбкой, обрадовавшись, что теперь ей не придется весь вечер выслушивать суждения простолюдина.

— Шестьдесят девять миль, — провозгласил лейтенант Тафнелл, присоединяясь к пассажирам, — мы надеялись, будет больше, но ветер подвел.

— Моя жена, — лорд Уильям встряхнул салфетку, — утверждает, что нам следовало обогнуть Мадагаскар с другой стороны. Это так, лейтенант? — Было очевидно, что его светлость уверен в обратном.

— Леди Грейс права, милорд, — отвечал Тафнелл, — южнее африканского побережья проходит очень сильное течение, но в Мадагаскарском проливе часто штормит. Поэтому капитан выбрал другой путь, хотя, повторяю, многое будет зависеть от ветра.

— Я же говорил вам, леди Грейс, — лорд Уильям посмотрел на жену, — капитан свое дело знает.

— А я думал, что мы хотим опередить конвой, — обратился к лейтенанту Шарп.

Первый помощник пожал плечами:

— Повторяю, если повезет с ветром. Прошу вас, господа. Майор, салат из капусты? Шарп? Это блюдо называется читни или четни? Наверное, правильнее будет чатни — такая индийская приправа. Немного вина, барон? Этот замечательный язык и вино пожертвовал к общему столу майор Далтон.

Гости, наблюдая, как лейтенант нарезает блюдо и передает тарелки, бормотали похвалы щедрости шотландца. Неожиданно сильная волна качнула судно, и тарелка вырвалась из рук майора — тонкие ломти языка упали на полотняную скатерть.

— Lapsus linguae, — многозначительно заметил Фазакерли, вызвав слабые смешки за столом.

— Хорошо сказано! — воскликнул лорд Уильям.

— Ваша светлость очень добры. — Адвокат почтительно склонил голову.

Лорд Уильям откинулся за спинку кресла.

— А вы почему не смеетесь, мистер Шарп? — ядовито поинтересовался он. — Не любите каламбуры?

— Каламбуры, милорд? — переспросил Шарп, отлично понимая, что выглядит неучем и тупицей.

— Lapsus linguae означает оговорку, языковую оплошность.

— Спасибо, что просветили, — раздался резкий насмешливый голос с другого конца стола. — Ничего смешного не нахожу.

Голос принадлежал Эбенезеру Файрли — богатому торговцу, который вместе с женой возвращался из Индии на родину.

Лорд Уильям посмотрел на набоба — дородного джентльмена с прямым и резким взглядом.

— Не уверен, Файрли, — произнес его светлость, — что латынь необходима в коммерции, но знание латыни обязательно для джентльмена, равно как и французский для дипломата. Если мы хотим, чтобы новый век стал веком мира и прогресса, нам нужны образованные джентльмены и дипломаты. Цель цивилизации, — тут лорд Уильям бросил презрительный взгляд на Шарпа, — усмирение варварства.

— Вы хотите сказать, что нельзя быть джентльменом, не зная латыни? — возмущенно воскликнул Файрли.

Его жена вздохнула, не одобряя того, что муж решил ввязаться в спор с аристократом.

— Джентльмен должен стремиться к совершенству. А офицер, — лорд Уильям не смотрел на Шарпа, но все за столом понимали, кого он имеет в виду, — просто обязан быть джентльменом.

Файрли изумленно покачал головой:

— По-вашему, нужно отказывать в королевском патенте тем, кто не знает латыни?

— Офицеры должны быть образованными, — упрямо возразил лорд Уильям.

Шарп уже готов был сказать что-нибудь резкое, но тут чья-то нога опустилась на его правый ботинок. Он взглянул на леди Грейс, ибо это могла быть только она, но ее светлость на него не смотрела.

— Я согласна, дорогой, — ледяным тоном промолвила леди Грейс, — необразованные офицеры позорят армию. — Ее ножка скользнула к Шарповой лодыжке.

Лорд Уильям, не привыкший к поддержке жены, бросил на нее удивленный взгляд и благодарно улыбнулся.

— Если мы хотим, чтобы армия не превратилась в сборище черни, — провозгласил он, — ее должны возглавлять образованные люди.

Эбенезер Файрли поморщился:

— Когда Наполеон вторгнется в Британию, милорд, никто и не вспомнит, владеют ли офицеры латынью, греческим, английским или говорят на каком-нибудь варварском наречии! Лишь бы они знали свое дело!

Нога леди Грейс еще крепче прижалась к лодыжке Шарпа.

Лорд Уильям фыркнул.

— Наполеон никогда не вторгнется в Британию, Файрли, и об этом позаботится наш флот. Императору Франции, — презрительно процедил лорд Уильям, — недолго осталось щеголять короной. Рано или поздно он совершит ошибку, и во Франции к власти придет другое правительство. За последние несколько лет мы видели республику, директорию, консульство, а теперь вот империя! Империя чего? Сыра? Чеснока? Нет, Файрли, Бонапарт долго не продержится. Он авантюрист, головорез. Он так долго стоит у власти, потому что до сих пор одерживал победы, но везению любого авантюриста когда-нибудь приходит конец. Когда он проиграет, мы будем иметь дело с серьезными людьми в Париже. Людьми, с которыми мы и заключим мир. И ждать осталось недолго.

— Надеюсь, ваша светлость правы, — с сомнением промолвил Файрли, — но пока у нашего приятеля Бонапарта вполне хватит сил, чтобы пересечь Ла-Манш!