Дэниел Джонс - Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

Если свести запутанную полемику к простым понятиям, то Генрих хотел, чтобы священников, нарушивших закон, лишали духовного сана и передавали светским властям для телесных наказаний. Собственно говоря, он не собирался ставить светский суд выше церковного: он требовал, чтобы преступники из числа служителей Церкви несли, как он считал, справедливое наказание. Бекет же был настроен противостоять любому покушению на права Церкви, какую бы политическую цену ни пришлось за это заплатить.

На совете в Вудстоке летом 1163 года Бекет поругался с королем из-за выплат «шерифской помощи». Этот своеобразный налог землевладельцы традиционно платили напрямую местному шерифу, чтобы помочь ему поддерживать порядок в округе. Теперь Генрих хотел перенаправить этот платеж в казну: таким образом он обеспечивал короне значительные налоговые поступления, брал под контроль источник крупных доходов и при этом напоминал всей Англии, что именно король – непосредственный источник власти, делегирующий ее всем прочим политическим силам. Другими словами, это была финансовая реформа с политической подоплекой. Вопрос этот был важен разве что самим шерифам, однако архиепископ Томас Бекет, сам себя назначивший инспектировать королевскую программу реформ, запротестовал. Он сообщил королю, что «его светлости не пристало забирать себе то, что принадлежит другим», и добавил, что королевство нельзя «принуждать законом». Это так взбесило Генриха, что он выругался на чем свет стоит. Согласно Эдварду Гриму, современнику, который писал биографию Бекета, Генрих закричал на архиепископа: «Клянусь глазами Господними, эти деньги будут занесены в королевские книги, и вы будете платить их в виде налога; а тебе совсем не подобает противиться этому, ибо никто против твоей воли не тронет твоих владений».

Но архиепископ осадил его: «Благословлением тех самых глаз, которыми ты поклялся, милорд король, их не будут платить ни в одной из моих земель, и ни единого пенни [ты не получишь] с земель, которые принадлежат Церкви». Поведение Бекета было продиктовано чистым упрямством, учитывая, что сам он от реформы шерифской помощи почти ничего не терял. Но его выходка ясно давала понять: Бекет твердо настроен проявить себя на новом посту.

Летом отношения между бывшими друзьями в очередной раз ухудшились. Вопрос о преступных клириках не был решен. От своих советников Генрих узнал, что за девять лет, минувшие с момента его коронации, духовными лицами было совершено более 100 убийств и бесчисленное множество других преступлений, и никто из них не был наказан королевским судом. Бекет пытался удержать Генриха от внесения кардинальных изменений в юрисдикцию судов, изгнав, заклеймив или приговорив к пожизненному заключению нескольких священников, но этого было недостаточно, чтобы убедить короля отступиться. 1 октября 1163 года Генрих созвал английских церковных иерархов на королевский совет в Вестминстере. Обратившись к ним с речью, он потребовал, чтобы они подчинились ему в вопросе преступных клириков и соблюдали древние обычаи королевства. Разгорелась острая дискуссия: королевские стряпчие и знатоки канонического права старались переспорить друг друга. Генрих потребовал от епископов признать, что нарушивший закон священник, чья вина установлена церковным судом, должен быть передан королевскому суду для наказания. В случае же отказа – настаивал Генрих – пусть епископы скажут, согласны ли они вообще следовать «английским обычаям».

Неуступчивость Генриха и упрямство Бекета раздули дело до неимоверных масштабов. На встрече в Вудстоке возглавляемые Бекетом епископы ответили, что они согласны соблюдать обычаи Англии, «сохраняя свой порядок», – уклончивый ответ, который оставлял им возможность ставить каноническое право превыше законов короля.

Генрих взбеленился. «Разгневанный, [король] неожиданно покинул Лондон, не закончив дела и оставив тяжбу в подвешенном состоянии», – писал приближенный и биограф Бекета Герберт из Бошема. На следующее утро Генрих потребовал, чтобы Бекет вернул замки, пожалованные ему в бытность канцлером, и забрал сына из-под его опеки. Злобный жест, порожденный досадой, растоптал их десятилетнюю дружбу. Бекета назначили в Кентербери с конкретной целью, а он делал все наоборот. Позже, во время неудачной попытки примирения в Нортгемптоне, Генрих лично скажет Бекету, что архиепископ должен перестать читать ему проповеди и вспомнить, что всем обязан королевской милости. «Разве ты не сын одного из моих холопов? – спросил он Бекета. – Ты слишком занесся после своего возвышения». Это был острый укол.

Разрыв, случившийся в Вестминстере, оставил у обеих сторон неприятный осадок. И Генрих, и Бекет обратились к папе Александру. Изгнанный из Рима папа был слишком занят собственными проблемами. Его конфликт со светскими властителями – а конкретно с Фридрихом Барбароссой – вылился в Великую схизму. На престоле в Риме восседал антипапа – Виктор IV. Александр со всей деликатностью уговаривал Бекета сотрудничать с королем; то же делали Гилберт Фолиот, епископ Лондонский, Роджер, архиепископ Йорка, несколько кардиналов и уважаемый цистерцианский аббат Филипп из Омона. В ноябре, по утверждению Роджера из Понтиньи, «архиепископ, поколебленный советами папы и кардиналов и словами этого аббата и других, пришедших с ним», согласился подчиниться королю. Сделал он это приватно в Оксфорде. Торжествующий Генрих в конце января 1164 года созвал Большой совет в своем охотничьем замке и дворце Кларендон. Он хотел, чтобы Бекет был публично и окончательно унижен. Бекет был настороже и попытался уклониться, но Генрих угрозами и злобными нападками заставил его объявить перед собравшимися магнатами – баронами, чиновниками и епископами, что он будет соблюдать все законы и обычаи королевства без всяких оговорок.

Вот тут-то Генрих и захлопнул ловушку. Не удовольствовавшись моральной победой, он завершил атаку и довел дело до окончательного и недвусмысленного триумфа. 29 января Кларендонские конституции были выпущены в виде хирографа – рукописного закона, подразумевающего постоянство и универсальность. Одну копию Кларендонских конституций вручили Бекету, другая осталась у короля, а третья навечно отправилась в королевский архив.

Бекет был в ужасе. Документ состоял из 16 пунктов, перечислявших «обычаи», соблюдать которые он, выходит, согласился. Туда вошли предложенные Генрихом меры в отношении преступных клириков, а кроме того, новый закон запрещал обращаться к папе через голову короля и содержал ряд общих заявлений, утверждающих превосходство королевского суда над церковным.

Архиепископ видел западню, подстроенную Генрихом, но сам попал в двусмысленное положение: поддавшись угрозам короля и согласившись принять его политику в отношении Церкви, он поставил Церковь в положение беспрецедентного подчинения, чем подтвердил, что он именно тот, кем его и считали все это время, – марионетка короля.