Леонид Прайсман - 1917–1920. Огненные годы Русского Севера

Но в РАСО не хотели вступать не только крестьяне, но и многие офицеры. Проблема отношения офицеров к демократическим правительствам в различных районах страны была очень острой. В офицерском корпусе к 1917 г. произошли кардинальные изменения. Если в 1912 г. 53,6 % происходили из дворян, то в 1916–1917 гг. 60 % выпускников пехотных училищ были выходцами из крестьян. Современный российский историк С. Волков пишет: «Состав офицерского корпуса по социальному происхождению изменился в результате коренным образом. Он практически стал соответствовать составу населения страны» [359] Волков С. В . Русский офицерский корпус. М., 1993. С. 272. . Сыновья рабочих, крестьян, официантов, ремесленников, представители угнетенных национальностей, например евреи (после революции 1917 г.), наконец, получили то, о чем они раньше не смели и мечтать, – офицерские звания. И вдруг, после революции, те, кто раньше были элитой общества, всеобщими любимцами, особенно во время войны, превратились в париев, которых можно было безнаказанно оскорблять, глумиться и даже убивать. Все это оказало колоссальное воздействие на широкие офицерские слои и усилило реакционные тенденции в демократическом по составу офицерском корпусе. Офицеры были охвачены чудовищной ненавистью к тем, кто в 1917 г. разложил русскую армию, в первую очередь не к большевикам, а стоявшим тогда у власти умеренным социалистам. Это можно объяснить тем, что многие офицеры почувствовали в жестокой большевистской диктатуре восстановление сильной власти, поверили в возможность создания сильной армии. Офицеры, помня страшный для них 1917 г., разделяли презрительное отношение большевиков к демократическим партиям и правительствам. На Севере, где, согласно большевистской переписи июля 1918 г. (естественно, явились далеко не все), насчитывалось 717 офицеров, кадровых было очень мало. Многие офицеры не хотели служить правительству, состоявшему из социалистов и пытавшемуся сохранить красный флаг. В результате они предпочитали вступать в воинские части, создаваемые на Севере союзниками: в Славяно-Британский легион, в подразделение Французского иностранного легиона или в военные школы. Они были готовы идти туда даже простыми солдатами или в лучшем случае младшими офицерами, часто терпя издевательское отношение со стороны британских офицеров и сержантов.

Но были и другие причины, по которым офицеры записывались в иностранные воинские части. Чаплин писал: «Масса обывателей-офицеров в первые дни записалась в этот легион в силу преклонения русского человека перед всем иностранным вообще и отчасти перед прекрасным обмундированием и лучшим содержанием и довольствием, чем был в состоянии дать я» [360] Чаплин Г. Е. Указ. соч. С. 24. . Большую роль играло и то, что многие офицеры, как профессионалы военного дела, хорошо понимали, что Северный фронт из-за отдаленности от основных центров страны, малочисленности населения, отсутствия дорог был обречен играть второстепенную роль. Поэтому они уезжали в Сибирь к адмиралу Колчаку или на юг к генералу Деникину. Марушевский писал, что такое отношение к Северному фронту господствовало и в Финляндии [361] Марушевский В. В . Указ. соч. Т. 1. С. 23. . Были еще очень свежи в памяти воспоминания о том, что происходило, когда армия активно занимается политикой, результатом чего явилось свержение солдатско-матросскими бандами Временного правительства. Поэтому на заседании ВУСО при обсуждении выборов в городские думы военнослужащие были лишены избирательных прав [362] ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 1. Л. 36. . Так действовал и Комуч.

Попытка создать армию по добровольческому принципу закончилась провалом, и было принято решение провести мобилизацию, в первую очередь молодых людей, не участвовавших в событиях 1917 г. Выступавший по этому вопросу 16 августа генерал Н. И. Звегинцев предложил объявить «частичную мобилизацию пяти призывных годов сразу же по изготовлении мобилизационных списков». Он считал, что в Архангельске мобилизацию можно объявить через неделю, в других районах о сроках мобилизации будет объявлено особо. Учитывая опыт мобилизации военного времени, докладчик потребовал «уничтожения отсрочек и изъятий от призыва по роду занятий», опасаясь «справедливого ропота населения» [363] Там же. Л. 46 об. .

17 августа ВУСО решило объявить частичную мобилизацию «в ближайший, допускаемый практическими обстоятельствами срок». Но все, что касалось вооружения, обмундирования, продовольственного снабжения создаваемой армии, нужно было «выяснить у генерала Пуля» [364] Там же. Л. 50 об. – 51. . Следовательно, все содержание армии союзники должны были взять на себя. 20 августа ВУСО приняло постановление о восстановлении в Северной области всеобщей воинской повинности. Мобилизация в районе Архангельска проходила с большим трудом. Население Архангельска, во многом состоявшее из пришлых рабочих, поддерживающих советскую власть, не стремилось в армию. Особенно большие трудности возникали с унтер-офицерским составом. Унтер-офицеры, имевшие зачатки образования, часто бывали основными носителями большевистской идеологии. Созданию армии мешало недоверие, испытываемое Чайковским и демократической общественностью к реакционным офицерам. Он решил, что лучшим выходом из положения является предоставление широких полномочий офицерам с демократическими взглядами.

Выбор нового военного руководства Северной области (Дурова и его помощника по военной части Самарина) оказался на редкость неудачным. Развив бурную бумажно-административную деятельность, заваливая правительство докладами о мобилизации различных категорий населения и получая у ВПСО колоссальные денежные суммы (например, 1 200 000 рублей на реквизированных для армии лошадей, при том что кавалерия состояла из одного эскадрона), Дуров и Самарин практически ничего не сделали. Айронсайд, познакомившись с состоянием дел в создаваемой русской армии и побеседовав с Дуровым и Самариным, сделал вывод: «Совершенно ясно было, что они вообще ничего не делали в течение двух с половиной месяцев своего пребывания у власти (на самом деле полутора месяцев. – Л. П. ). Они боялись тех, с кем им приходилось иметь дело» [365] Айронсайд Э. Указ. соч. С. 241. . Марушевский, прибывший в область в середине ноября и ставший генерал-губернатором и командующим вооруженными силами, был больше всего поражен полным отсутствием дисциплины и явными признаками большевистского брожения. Он писал о частях, создаваемых в Архангельске: «Закончивший мобилизацию батальон 4-ротного состава. При нем кадры для развертывания второго батальона. Батальон этот находится в состоянии явного разложения и в полной связи с большевиствующими командами матросов в соседних флотских казармах в Соломбале» [366] Марушевский В. В . Указ. соч. Т. 1. С. 43. . В то время как армия не создавалась, Дуров и Самарин формировали себе штаб с колоссальным числом сотрудников [367] CAD. F. Vologda Force. DS. 35. .