Леонид Прайсман - 1917–1920. Огненные годы Русского Севера

По контрасту, этот побочный конфликт в Арктике был войной луков и стрел для тех из нас, кто испытал ужасы Франции и Галли-поли. Как и всякая партизанская война, она состояла из ружейных перестрелок, метания гранат, минометного огня, небольшого количества арт-огня. <���…> США имели на всех фронтах около 5 тыс. человек (автор имеет в виду Русский Север. – Л. П. ). С сентября 1918 по апрель 1919 г. они потеряли 104 человека убитыми и около 500 человек ранеными [533] Официальные данные военного командования США следующие: «82 человека погибли в боях, 24 – от ран, 9 – от несчастных случаев, 32 человека пропали без вести». В число погибших не включены умершие от эпидемии испанки. . Просто для сравнения 5-я австралийская дивизия во Франции в битве при Фромеле 19 июля 1916 г. потеряла за одну ночь 5500 человек убитыми и ранеными» [534] 19 июля 1916 г. австралийские части впервые приняли участие в боевых действиях на Западном фронте. В сражении у Фромеля, южнее Лиля 5-я австралийская дивизия лобовой атакой пыталась прорвать фронт 6-й баварской резервной дивизии. За сутки боев 5-я дивизия потеряла более 5500 человек. В Австралии битву при Фромеле называют «худшие 24 часа за всю историю Австралии». .

В самом начале экспедиции в море на кораблях, доставляющих американских солдат из британских портов на Русский Север, вспыхнула эпидемия испанки, унесшая в 1918 г. множество жизней. Согласно официальным американским данным, от испанки умерли 68 солдат. В дневниках американских солдат описывается, что происходило на кораблях. Г. Смит писал 26 августа: «Довольно много умерло на борту от испанки» [535] UMBHL. Gordon W. Smith. Diary. 1918–1919. P. 6. . Солдат 339-й инженерной роты Пауль Рейдмахер сразу после отплытия на корабле из Ливерпуля отметил в дневнике: «На соседнем судне 2 человека умерли и их похоронили в море» [536] UMBHL. Paul Rademacher. Diary. 1918–1919. . Но испанка продолжала косить американских солдат и на земле. Солдат Джон Пирс писал: «07.09.Солдат из роты “С” умер в воскресенье. <���…> Всего похоронили 8 человек на правом берегу Двины. <���…> Похоронили одного из роты “А”. Еще один умер из роты “Б”. Мы спешно покинули это место в 5 утра в пятницу» [537] UMBHL. John J. Piers. Diary. 1918–1919. P. 2. . Во много раз больше было заболевших. 6 сентября Смит записал: «Стали на пристань в Бакарице и разгрузили судно. 43 человека, включая и меня самого, госпитализировали с испанкой» [538] UMBHL. Gordon W. Smith. Diary. 1918–1919. P. 6. .

По прибытии в Архангельск, город произвел на большинство американцев неприятное впечатление. Им не нравились проливные дожди, непроходимая грязь, жуткие антисанитарные условия, нищета населения. К. Шу писал в дневнике: «3.9. Увидели русский берег в 7 утра. Берега голые и пустынные. Ощущение, что мы отправлены в ссылку» [539] UMBHL. Clarence G. Scheu. Diary. 1918–1919. P. 5. . А вот впечатления Ф. Куерса: «8.9. Мы видели бродивших по городу свиней. Мне кажется, Архангельск самый грязный город, нами увиденный» [540] UMBHL. George Albers papers. 1918–1919. Fred Kooyers. Diary. 1918–1919. P. 4. . Плохая погода усиливала мрачное настроение. Фрэнк В. Дума писал 6 сентября: «Готовились к параду 6 сентября, но его отменили из-за сильного дождя. <���…> На борту около 500 больных» [541] UMBHL. Frank W. Douma. Diary. 1918–1919. P. 5. . Однако это впечатление разделяли не все, например, Рейдмахер пришел от города в восторг: «Архангельск – это самый лучший город, к которому мы пристали с тех пор, как пересекли океан. Очень приятный и чистый. Много красивых церквей с позолоченными куполами» [542] UMBHL. Paul Rademacher. Diary. 1918–1919. .

Наряду с погодой, поразила американцев и нищета местного населения. Куерс 6 сентября отмечал: «Русские жители собрались вокруг нас и стали доедать из мусорных баков». 10 сентября он получил первое увольнение в Архангельск: «Пошел на концерт в парке. Девушки, женщины и дети облепили каждого американца как мухи и клянчили еду» [543] UMBHL. George Albers papers. 1918–1919. Fred Kooyers. Diary. 1918–1919. P. 4. . Его воспоминания носят особый характер из-за презрительного отношения автора к местным жителям, а голодные женщины и дети вызывали лишь раздражение. Э. Аркинс писал 5 сентября: «Здесь очень нуждаются в хлебе. Как только с корабля кидают хлеб, русские бросаются к нему и начинается свалка» [544] UMBHL. Edwin L. Arkins. Diary. 1918–1919. P. 5. . Подполковник медицинской службы Э. Терстон, плывя на пароходе по Ваге, описывал местное население: «…Жители были любопытны и доброжелательны. Одеты они были очень бедно, иногда одежда практически не прикрывала тело. Часть из них была удивлена тем, что мы не говорим на их языке, некоторые даже не знали, для чего нужны доктора. Другие же, узнав, что плывет госпиталь, спешили к судну, чтобы попросить медицинского совета» [545] UMBHL. Anton Russell papers. 1918–1919. Р. 3. .

Но санитарное состояние населенных пунктов Терстона поразило: «Исакогорка (маленький ад) – это деревня, расположенная на болоте с 2 тыс. населения. Все помещения в ней заняты. Перенаселенность связана с большим количеством беженцев из Москвы и Петербурга и из других, захваченных большевиками территорий. Улицы затоплены грязью от 12 до 18 инчей глубиной. Запах разлагающихся останков животных, затхлой воды и фекалий в домах и на улицах» [546] Ibid. P. 1. .

Американские солдаты небольшими частями были переброшены на различные т. н. фронты Северного края. Какие трудности их там ожидали?

В первую очередь климат. Уже в ноябре были первые случаи обморожения. Куерс писал: «30.11. Стало так холодно, что каждую ночь кто-то из ребят отмораживал себе ноги и пальцы» [547] UMBHL. George Albers papers. 1918–1919. Fred Kooyers. Diary. 1918–1919. P. 7. . Аркинс записывал в дневнике каждый день одно и то же: «20.11. Холодно и снег. 21.11. Очень холодно». Но и до наступления морозов ситуация была немногим лучше: «Сплошные дожди и непролазная грязь» [548] UMBHL. Edwin L. Arkins. Diary. 1918–1919. P. 14. . Шу описал свой первый бой: «20.9. Большевики открыли по полю сильный артиллерийский огонь. Всю ночь мы провели на холме без укрытия под непрерывным огнем. 21.9. Все еще на холме. Промокли до нитки. 23.9. <���…> Всю ночь идет проливной дождь. У нас нет укрытия. Закрылись в плащ-палатках – еще хуже, вода стекает по шее и скапливается под полами плаща» [549] UMBHL. Clarence G. Scheu. Diary. 1918–1919. P. 6–7. .

К трудностям ведения боя в условиях русской зимы солдаты тоже оказались не готовы. Командир роты 339-го полка Дж. Стонер писал: «Мы вступили в бой вдоль Петроградской дороги, окруженной болотами. <���…> Болота под снегом не замерзли, и солдаты часто проваливались по пояс, несмотря на полярную обувь, эта борьба с арктической средой очень затрудняет бой» [550] UMBHL. George W. Stoner papers. 1917–1919. Folder 5. . Любые обычные действия на войне на Севере часто превращались в сверхзадачу. Вот как вспоминал об этом Шу: «Ночи чудовищно холодные. У некоторых ребят пальцы рук примерзали к оружию, и их приходилось отрывать буквально с мясом. Поверьте – это очень тяжело – зарядить, выстрелить и перезарядить ружье при температуре ниже 30. Желание есть, но пальцы не слушаются» [551] UMBHL. Clarence G. Scheu. Diary. 1918–1919. P. 27. . Лейтенант американской медицинской службы Генри Кац описывал зимнюю атаку: «5.12. Вышел с боевым отрядом, состоящим из американцев и русских, для того, чтобы выбить большевиков из оккупированной Кодимы в 57 верстах к востоку от Шенкурска. У нас имелась однофунтовая пушка, но она замерзла и не работала. Замерзли все наши пулеметы, так что нам пришлось вернуться в Шенкурск, не сделав ни одного выстрела» [552] UMBHL. Henry Katz papers. 1919. P. 2. . Уже в ноябре исполнять обязанности часового становилось настоящей пыткой: «Выстоять на посту больше 30 минут был невозможно, я сам подменял их иногда», – писал 24 ноября Ф. Дума [553] UMBHL. Frank W. Douma. Diary. 1918–1919. P. 10. .