Сергей Глезеров - Предатели в русской истории. 1000 лет коварства, ренегатства, хитрости, дезертирства, клятвопреступлений и государственных измен…

Как сегодня относиться к генералу Николаеву, когда оценки белых и красных едва ли не поменялись на диаметрально противоположные? «Безусловно, он заслуживает симпатии, поскольку под страхом казни не отрекся от убеждений, — считает ямбургский краевед Андрей Белобородов. — Правда, не знаю почему, у меня никогда не было к нему жалости как к жертве Гражданской войны. Он военный, и естественно, что военные погибают во время конфликтов. Считаю, что по всем направлениям это был его выбор. А если судить с точки зрения обывателя: ему не повезло…».

Предателей из числа белых военачальников самого высшего ранга — считанные единицы, случай с генералом Яковом Александровичем Слащевым — особый. Он стал первым и самым известным «возвращенцем» из антибольшевистской эмиграции. После чего «герой Перекопа», зимой 1919/20 года со сравнительно небольшой группой войск сумевший героически отразить попытку красных прорваться на полуостров, сразу же стал «предателем Крымским».

«По большому счету, без Якова Слащева не было бы никакого белого Крыма, — подчеркивает крупнейший исследователь Гражданской войны историк Александр Пученков. — Именно Слащев с горсткой храбрецов сумел на рубеже 1919–1920 годов отстоять Крым от большевиков. Ведь Деникин в начале 1920 года с остатками армии бежал из Новороссийска в Крым, потому что больше было некуда. Если бы Слащев не удержал Крым, белые были бы в буквальном смысле выброшены в море еще в начале весны 1920 года.

Слащев стал своего рода „белым Суворовым“. Но когда к власти в Крыму пришел генерал Петр Николаевич Врангель, естественно, что двум таким харизматичным персонам стало тесно в одной берлоге. Врангель и Слащев органически не переваривали друг друга. Слащев был невероятно храбрый, экспрессивный, эпатажный человек, полководец божьей милостью. Но всех вокруг себя, без исключения, он считал бездарностями».

Яков Слащев — родом из семьи потомственных дворян Слащевых, в 1905 году окончил Павловское военное училище, откуда выпущен подпоручиком в лейб-гвардии Финляндский полк. В 1911 году окончил Николаевскую военную академию, правда, по 2-му разряду, без права причисления к Генеральному штабу — из-за недостаточно высокого среднего балла. В конце марта 1914 года переведен в Пажеский корпус с назначением младшим офицером и зачислением в гвардейскую пехоту.

Звездный час Якова Слащева начался в Первую мировую войну, в которой он участвовал в рядах лейб-гвардии Финляндского полка. Дважды был контужен, пять раз ранен. Награжден орденом Святого Георгия IV степени, пожалован Георгиевским оружием. В октябре 1916 года произведен в полковники, к 1917 году — помощник командира Финляндского полка. В середине июля 1917 года назначен командующим Московским гвардейским полком.

Свой выбор в Гражданскую войну Слащев сделал еще в декабре 1917-го: присоединился к белогвардейской Добровольческой армии. Там отличился, стал незаменимым. Он был бесстрашен, за что пользовался любовью и уважением среди солдат и офицеров, снискал прозвище «Генерал Яша». В мае 1919 года за боевые отличия произведен в генерал-майоры, в декабре назначен командующим 3-го армейского корпуса. Именно его силами Слащев и отстоял Перекоп. Затем, при власти Врангеля в Крыму, стал командующим Крымским корпусом, произведен в генерал-лейтенанты. В мае 1920 года командовал успешным белым десантом на побережье Азовского моря. Было Слащеву тогда всего-то тридцать четыре года…

18 августа 1920 года приказом генерала Врангеля он получил право именоваться «Слащев-Крымский». Но белое движение клонилось к закату… В ноябре 1920 года в составе Русской армии Слащев эвакуировался из Крыма в Константинополь. А дальше пошел разлад.

Я. Слащев, фото 1918 г.

«Слащев был бесконечно обижен, потому что Крым, с его точки зрения, был сдан из-за бездарности Врангеля как полководца, — отмечает Александр Пученков. — Он считал, что в ситуации гораздо более худшей, когда, казалось, было вообще невозможно удержать Крым, он с несколькими тысячами бойцов его спас. А когда вроде бы было сделано невероятно много, построены неприступные укрепления, — Крым удержать не удалось. И когда белая армия оказывается в Турции, Слащев начинает писать одно за другим произведения, смысл которых сводился к одному: мы здесь, потому что нами руководит бездарный генерал Врангель».

«Я не знаю, много ли честных, исполнивших свой долг людей было выброшено таким образом на улицы Константинополя без крова, пищи, и, по типичному беженскому выражению, «без пиастров», но я знаю, что я — Слащев — отдавший Родине все, отстоявший Крым в начале 1920 года с 3000 солдат от вторжения 30 000 полчищ красных, — я, заслуги которого увековечил своим приказом сам Врангель, добавивший, по просьбе населения, к моей фамилии наименование „Крымский“, — я выброшен за борт, — отмечал Слащев. — Я говорю все это не для того, чтобы хвастать своими заслугами, я намеренно подчеркиваю, что о них говорил не я, а сам Врангель, но я хочу сказать только, что если так поступил штаб со Слащевым, то чего же ожидать от него рядовому офицеру или солдату?».

Причина сдачи Крыма, по Слащеву, выглядела следующим образом: «Высшее командование оказалось не на высоте своего призвания… Виноваты не войска, а зависть, себялюбие, выставление своих интересов выше государственных и личные счеты».

Тут же над головой Слащева начали сгущаться тучи. Он стал «козлом отпущения», его, наверное, рано или поздно подстрелил бы кто-нибудь из поклонников Врангеля…

«Слащев мог адекватно чувствовать себя только в атмосфере продолжающегося боя. В мирной атмосфере ему было тесно, а оказаться не у дел — было неприемлемо вдвойне», — отмечает Александр Пученков.

За попытку «дворцового переворота» против Врангеля тот разжаловал «героя Перекопа» в рядового и уволил без права ношения мундира. Правда, официально это сделали по приговору «суда чести». Слащев ответил, что его произвел в полковники государь император, и только он может его и разжаловать. Так недавний герой белого движения стремительно стал «чужим среди своих».

В Советской России внимательно следили за тем, что происходило в русской эмиграции, поскольку не могли недооценивать ее опасность. И ее «внутреннее разложение», разумеется, было большевикам только на руку.

В первую годовщину взятия Крыма, 3 ноября 1921 года, ВЦИК РСФСР объявил амнистию участникам белого движения. Слащев тут же вступил в переговоры с представителями Советской России и был амнистирован, хотя по декрету амнистия распространялась лишь на рядовых, а о его репрессиях против врагов белых в Крыму знали многие. Москва закрыла на это глаза, поскольку для нее генерал Слащев становился козырем в политической игре: его возвращение в Россию было чрезвычайно выгодно для большевиков.