Сергей Глезеров - Предатели в русской истории. 1000 лет коварства, ренегатства, хитрости, дезертирства, клятвопреступлений и государственных измен…

…Почему же Слащев составляет исключение, что за привилегия держать на службе бывшего белого генерала? Попадись он в руки кр[асноармей]цу, который еще не забыл тех трудностей борьбы, который истрепал свои нервы, утерял половину своей физической силы в период борьбы со Слащевым и с подобными Слащеву, но у него, наверно, хватило бы силы в руках сжать ему горло в отместку за то, что он является врагом в период Гражданской войны».

Можно предположить, что подобный выпад против Слащева вовсе не единичный, тем не менее, письмо положили под сукно: до «великого перелома» и тем более «большого террора» было еще далеко, Яков Слащев еще, по-видимому, не сыграл до конца ту партию, которую ему предназначили чекисты.

Однако Якова Слащева все-таки настигла пуля из его прошлой жизни. Среди слушателей курсов оказался 24-летний Лазарь Коленберг, родной брат человека, расстрелянного в 1919 году по приказу Слащева за сочувствие большевикам. В январе 1929 года Коленберг застрелил Слащева на его московской квартире. Как он сам заявил следствию — по соображениям личной мести. Коленберга признали невменяемым и отпустили на свободу.

Яков Слащев, действительно, был очень скор на расправу и чрезвычайно жесток, недаром выведенный Михаилом Булгаковым в пьесе «Бег» генерал Хлудов своими прототипом имел именно Слащева…

Не зря говорят, что история — учебник нравственности, где к тому же еще и нет однозначных ответов о том, что такое хорошо и что такое плохо… Взять хотя бы феномен перебежчиков. Секретарь Сталина Борис Бажанов бежал за рубеж и там рассказал все, что знал о политическом режиме в советской стране. Предательство? По отношению к Сталину и тем, с кем Бажанов непосредственно работал, — да. Но он ведь попытался донести миру правду о том зле, которое творилось на его родине. С этой точки зрения, его поступок достоин другой оценки. Да, он предал своего патрона, которому присягал. Но предал ли он страну — еще большой вопрос…

История достаточно известная. Борис Георгиевич Бажанов был ровесником века: родился в августе 1900 года. Родом с Украины, его юность пришлась на лихие годы, когда власть там менялась едва ли не каждый месяц. По его собственным воспоминаниям, выбор у него был невелик: между украинским национализмом и коммунизмом. Первый его ничуть не прельщал…

Карьера Бажанова была на редкость стремительной, и этим он, несомненно, обязан победившей революции, которая смела все сословные преграды и открыла «социальные лифты» представителям народных низов. За короткое время он взлетел буквально к самым вершинам власти. В 1922 году совсем еще молодой человек (всего-то 22 года), он поступил на работу в Организационно-инструкторский отдел ЦК РКП(б), которым заведовал тогда Лазарь Каганович. Говоря современным языком, был его спичрайтером: занимался подготовкой его выступлений и статей. В августе 1923 года его назначили помощником Сталина по делам Политбюро, а затем и секретарем Политбюро.

Это как раз то время, когда Сталин сделал все, чтобы изолировать заболевшего вождя и перехватить все бразды управления страной. Бажанова называли личным секретарем вождя и даже прозвали «памятью Политбюро». Он был очень хорошо информирован обо всем происходящем в высших эшелонах власти. В 1926 году Бажанов стал членом Высшего совета по спорту, сотрудником Народного комиссариата финансов СССР, а также занял должность редактора «Финансовой газеты».

В конце 1920-х годов во время командировки в Среднюю Азию бежал в Персию. Мотив? По словам самого Бориса Бажанова, он разочаровался в идеях коммунизма. Организовав себе командировку, 1 января 1928 года нелегально перешел персидскую границу и сдался иранским властям. Выяснив, что Персия договорилась выдать его СССР, он нелегально перешел персидско-индийскую границу, откуда с помощью английского посольства перебрался во Францию.

Конечно, в Москве бегство Бажанова восприняли очень нервозно, тем более, что подобное не было единичным случаем. 21 ноября 1929 года Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило «проект закона о перебежчиках с поправками т. Сталина», подписанный в тот же день как постановление ЦИК СССР. Перебежчики объявлялись вне закона, что влекло за собой расстрел «должностных лиц, граждан Союза ССР за границей, перебежавших в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и отказывающихся вернуться в СССР».

В 1929 году Борис Бажанов начал свою публицистическую деятельность. Сначала появились его статьи в газетах, затем в 1930 году в Париже вышла его книга «Воспоминания бывшего секретаря Сталина», вмиг сделавшая его знаменитым. Сначала она появилась на французском языке, затем была переиздана на многих других европейских языках. Вспоминается название знаменитого рассказа Александра Аверченко «Дюжина ножей в спину революции». Здесь тоже была «дюжина ножей», но только в спину сталинской системы управления…

По словам самого Бажанова, в середине 1920-х годов, после работы секретарем в Политбюро, он пережил «большую, быструю и глубокую эволюцию, в которой уже доходил до конца, — из коммуниста становился убежденным противником коммунизма… Допустить, что какая-то группа профессиональных революционеров проходит через море жертв и крови для того, чтобы захватить все богатства страны, пользоваться ими и пользоваться властью, и что это и есть цель социальной революции, — такая идея нам представлялась кощунственной».

По словам самого Бориса Бажанова, «власти Кремля никогда не сделали ни малейшей попытки оспорить то, что я писал (да и не могли бы это сделать), и предпочли избрать тактику полного замалчивания — мое имя не должно было нигде упоминаться. Самым усердным читателем моих статей был Сталин: позднейшие перебежчики из советского полпредства во Франции показали, что Сталин требовал, чтобы всякая моя новая статья ему немедленно посылалась аэропланом».

Впрочем, совершенно не стоит делать из Бориса Бажанова этакого борца с силами зла. Он был человеком своей эпохи и продуктом своего времени. Алексей Павлович Балашов, ровесник и сослуживец Бажанова по Оргинструкторскому отделу и секретариату ЦК, на закате своей жизни, в 1989–1991 годах, давал интервью Юрию Мархашову, в которых отзывался о Бажанове не очень высоко, обвинял его в откровенных выдумках.

«У Б[ажанов]а есть одна удивительная способность: о чем бы он ни заговорил, обязательно получается гадость… Б[ажанов] пишет о Растопчине и его „рядовых“ сотрудниках в оскорбительном тоне, да еще причисляет себя по рангу к ним… Я бы назвал бессовестными его домыслы об „интригах“, которыми, якобы, занимались сотрудники подотдела ради новых должностей», — отмечал Алексей Балашов.