Бернард Корнуэлл - Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа

— Сержант Хейксвилл? — От большой палатки генерала к дереву шел адъютант.

— Сэр! — Сержант ловко вскочил и вытянулся во фрунт.

— Сэр Артур примет вас сейчас.

Хейксвилл вошел в палатку, отбивая каблуки. Сдернул кивер. Лихо повернулся налево. Сделал еще три шажка. И замер перед походным столом, за которым генерал разбирал бумаги. Щека дернулась, оттянув вниз уголок рта.

— Вольно, — сказал Уэлсли, едва удостаивая вошедшего взглядом. Внимание его было поглощено документами.

— Сэр! — Сержант позволил себе слегка расслабиться. — Бумага для вас, сэр! — Он выхватил из сумки ордер на арест Шарпа и протянул генералу.

Рука его повисла в воздухе. Уэлсли не сделал ни малейшего движения, чтобы взять документ. Более того, он откинулся на спинку стула и пристально, как будто видел в первый раз, посмотрел на Хейксвилла. Сержант застыл в напряженном положении, устремив взгляд в бурую стену за спиной командующего. Генерал вздохнул и подался вперед. Бумагу он как будто не замечал.

— В чем дело, сержант? Только коротко. — Уэлсли пододвинул очередной документ.

Стоявший рядом адъютант принимал у него подписанные листы, посыпал их песком и откладывал в сторону.

— Прибыл по приказанию полковника Гора, сэр. Задержать сержанта Шарпа, сэр.

Уэлсли еще раз поднял голову, и на сей раз Хейксвилл едва не задрожал под холодным, пронзительным взглядом. Он чувствовал, что генерал видит его насквозь. Ощущение было настолько сильное и неприятное, что физиономию сержанта передернула целая серия конвульсий. Уэлсли терпеливо, не отводя глаз, ждал.

— Вы один, сержант? — небрежно осведомился он.

— С нарядом из шести человек, сэр.

— Так вас семеро? Чтобы арестовать одного?

— Он очень опасен, сэр. Мне приказано доставить его в Хуррихур, сэр, дабы…

— Подробности меня не интересуют, — поморщился Уэлсли, ставя подпись на поданной адъютантом бумаге. Взгляд его пробежал по колонке цифр. — С каких это пор четырежды двенадцать плюс восемнадцать дают шестьдесят восемь? — спросил он, не обращаясь ни к кому в отдельности, исправил расчет и отодвинул документ. — И с каких это пор капитан Лэмперт распоряжается артиллерийским обозом?

Адъютант покраснел:

— Полковник Элредж, сэр, немного приболел.

Ближе к истине было бы сказать, что полковник в стельку пьян, но в присутствии младшего чина позволить себе такую вольность адъютант не мог.

— Тогда пригласите капитана Лэмперта на ужин. Может быть, нам удастся подкормить его арифметикой под соусом здравого смысла. — Генерал поставил свою подпись еще на одном документе и, положив перо на серебряную подставку, снова откинулся на спинку стула и взглянул на Хейксвилла.

Присутствие сержанта было ему неприятно, но не потому, что генералу так уж не нравился сам сержант, хотя теплых чувств он к нему и впрямь не питал, а потому, что Уэлсли давно уже оставил должность командира 33-го полка и не любил, когда что-то или кто-то напоминал ему о былых обязанностях. А еще генерал не любил, когда его вынуждали одобрять или не одобрять приказания преемника, поскольку считал такие действия проявлением неуважения и вмешательством в сферу чужой компетенции.

— Сержанта Шарпа здесь нет, — холодно сказал он.

— Так точно, сэр. Но он здесь был, сэр?

— К тому же, сержант, я не занимаюсь подобного рода вопросами, — продолжал Уэлсли, игнорируя вопрос Хейксвилла. Он снова взял перо и, вычеркнув из списка какое-то имя, поставил подпись. — Через несколько дней полковник Маккандлесс вернется в армию, и тогда вы сможете обратиться со своим ордером к нему. Не сомневаюсь, что он отнесется к вашему делу со всем вниманием. А до тех пор я найду вам достойное применение. Не хватало только, чтобы семь человек болтались по лагерю без всякой пользы, когда вся армия работает. — Генерал повернулся к адъютанту. — Где у нас нехватка людей, Баркли?

Адъютант ненадолго задумался.

— Капитану Маккею, сэр, помощь определенно требуется.

— Вот и хорошо. — Уэлсли ткнул в Хейксвилла стальным пером. — Поступаете в распоряжение капитана Маккея. Он заведует нашим обозом. Исполняете все его приказания до прибытия полковника Маккандлесса. Можете идти.

— Сэр! — послушно гаркнул Хейксвилл, задыхаясь от ярости и обиды, — генерал даже не спросил, чем провинился Шарп. Он лихо повернулся через левое плечо и промаршировал к выходу. Своих людей сержант нашел там же, где и оставил. — Пропади оно пропадом! — с горечью и досадой бросил Хейксвилл.

— Что случилось? — спросил Флэгерти.

— Все пошло к чертям! Куда катится эта армия? В прежние времена генералы уважали сержантов. А теперь? Нас отправили в обоз. Караулить быков. Забирайте ваши чертовы мушкеты!

— Разве Шарпа здесь нет?

— Конечно нет! Будь он здесь, нас бы не послали подтирать быкам задницы! Но ничего, он вернется. Так сказал генерал. Всего несколько дней, парни. Нам придется потерпеть всего несколько дней. А потом Шарп вернется со всеми своими камешками.

Злость понемногу уходила. Не так уж все и плохо. По крайней мере, их не назначили в строевой батальон. Сержант вдруг понял, что пребывание в обозе сулит новые возможности поближе познакомиться с армейскими запасами. Кое-что можно стянуть, кое-что подобрать. К тому же с обозом всегда путешествуют и женщины — а это и еще кое-какие заманчивые перспективы. Могло быть и хуже. Главное, чтобы капитан Маккей не оказался занудой и придирой.

— Знаете, в чем беда этой армии?

— В чем, сержант? — откликнулся Лоури.

— В ней слишком много этих мерзких шотландцев, — проворчал Хейксвилл. — Ненавижу их. Они не англичане. Нет. Чертова деревенщина, вот они кто! Треклятые горцы! Всех их надо было поубивать, так нет же — пожалели! Пригрели змею на груди. Да, змеи они и есть! Так сказано в Писании! А теперь шевелитесь! Растрясите чертовы задницы! Живей!

Ничего, это ненадолго, утешал себя Обадайя Хейксвилл. Еще несколько дней, и с Шарпом будет покончено.

Телохранитель Полмана перенес раненого Маккандлесса в домишко на краю лагеря, где жила вдова с тремя детьми. Женщина сторонилась маратхских солдат, которые несколько раз насиловали ее, воровали у нее продукты и оставили без воды, сливая нечистоты в ее колодец. Врач-швейцарец дал полковнику четкие инструкции: держать повязку на ноге влажной.

— Я бы оставил вам какие-нибудь лекарства, но их у меня нет, — сказал он, — так что, если лихорадка усилится, укутайте его потеплее и пусть пропотеет. — Помолчав, швейцарец пожал плечами. — Авось поможет.

Полман распорядился оставить немного продуктов и вручил Шарпу мешочек с серебряными монетами:

— Скажите Маккандлессу, что это за его лошадей.

— Так точно, сэр.