Бернард Корнуэлл - Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа

— Проверка по чтению? Господи, конечно нет! Кто будет проверять офицера! — Полковник устало улыбнулся. — Джентльмену же верят на слово. — Он помолчал. — Мне всегда хотелось знать, почему солдату порой так хочется стать офицером.

«Чтобы вернуться на Брухауз-лейн, — подумал Шарп, — и пересчитать кое-кому зубы».

— Не знаю, сэр. Я просто думаю, — уклончиво ответил он. — Интересно же…

— Дело в том, — продолжал шотландец, — что сержант имеет куда большее влияние на солдат, чем офицер. С формальной стороны звание не такое престижное, но уважением он пользуется несравненно большим, чем молоденький лейтенант. Прапорщики и лейтенанты — фигуры малозначительные. Большую часть времени от них и пользы-то никакой нет. По-настоящему офицер ценен, когда он доходит до капитана.

— Конечно, сэр, вы правы, — сказал Шарп. — Это я так… просто думал…

В ту ночь Маккандлессу снова сделалось плохо, и Шарп сидел у двери, слушая шум дождя. Заманчивая картина триумфального возвращения на Брухауз-лейн не выходила из головы. Он представлял, как проходит, наклонив голову, под низкой аркой ворот и видит перед собой ненавистные рожи. Он хотел, отчаянно хотел вернуться туда именно так — с триумфом, гордо, а потому мечтал. Мечтал о невозможном. И не мог заставить себя отказаться от мечты. Однажды — пока еще не ясно как — он совершит прыжок. Или погибнет при попытке.

Своего нового коня Додд назвал Питером.

— Потому что кастрат, без яиц, — сообщил он Пьеру Жуберу, после чего еще пару дней повторял шутку при каждой возможности, чтобы смысл оскорбления дошел до всех.

Жубер улыбался и помалкивал, а майор, нанеся удар, переходил к перечислению достоинств своего мерина. Прежняя лошадь страдала одышкой, новая же без труда, не теряя свежести, могла скакать весь день, и даже к вечеру шаг ее оставался легким и пружинистым.

— Порода, капитан, — говорил Додд Жуберу. — Настоящая английская порода. Не то что та французская кляча.

Кобры, как называли теперь солдат Додда, с удовольствием наблюдали за тем, как их командир гарцует на красивом, сильном коне. Да, новое приобретение майора стоило жизни одному из них, однако сама кража стала очередным доказательством его лихости, и сипаи от души потешились, наблюдая, как сержант-англичанин рыщет по лагерю в поиске лошадей, которых верный Гопал уже укрыл в надежном месте далеко на севере.

А вот полковник Полман ничего забавного в случившемся не видел.

— Я обещал Маккандлессу полную безопасность! — прорычал он, в первый раз увидев майора на новом коне.

— Совершенно верно, сэр.

— Мало вам всего прочего, так вы еще и до конокрадства опустились?

— Что-то, сэр, я вас не понимаю, — усмехнулся Додд, делая невинное лицо. — Мерина я купил вчера у одного торговца. Такой цыганского вида парень из Корпалгаона. Потратил последние сбережения.

— А откуда новая кобыла у вашего джемадара? — поинтересовался Полман, указывая на Гопала, разъезжавшего на запасной лошади Маккандлесса.

— Он взял ее у того же торговца, сэр.

— Конечно, майор, конечно, — устало вздохнул Полман.

Полковник знал — корить за кражу в армии, где воровство не просто поощряется, но и необходимо для выживания, глупо и бессмысленно. Тем не менее бесцеремонность Додда, легко нарушившего законы гостеприимства, он воспринял как личное оскорбление. Майор, размышлял Полман, абсолютно бесчестный человек, однако, если бы Скиндия нанимал на службу только святых, офицеров-европейцев в его армии можно было бы пересчитать по пальцам.

Кража лошадей усилила неприязнь, которую и без того вызывал у Полмана Уильям Додд. На его вкус, англичанин был слишком мрачен, чересчур завистлив и совершенно лишен чувства юмора. Следовало, однако, признать, что обязанности свои майор исполнял отлично, доказательством чего служил хотя бы вывод полка из осажденного врагом Ахмаднагара. Принимал Полман во внимание и тот факт, что солдаты Додда моментально полюбили нового командира. Поначалу ганноверец никак не мог понять причин такой популярности — британца никто бы не назвал человеком легким в общении; он не болтал по пустякам, редко улыбался и отличался придирчивостью и дотошностью в мелочах, которые другой на его месте просто оставил бы без внимания. Возможно, они чувствовали, что он на их стороне, всегда и полностью, как бы признавая, что офицер на войне ничто без солдат, тогда как солдаты нередко могут обходиться и без офицера. Так или иначе, но они были рады иметь Додда в качестве командира, а солдаты, которым нравится их командир, обычно и воюют лучше, чем те, которые своего недолюбливают. Вот почему Полман тоже был рад тому, что заполучил такого командира полка, хотя и относился к Додду с немалым презрением, коего и заслуживает самый обычный конокрад.

Бригада Полмана уже соединилась с остальной частью армии Скиндия, в которую еще раньше влились войска раджи Берара, так что теперь стотысячная орда медленно двигалась через Деканское плоскогорье в поисках пропитания. Несмотря на подавляющее численное превосходство, Скиндия не предпринимал попыток вовлечь противника в сражение. Похоже, перед армией вообще не стояло никаких целей. Они прошли сначала на юг, сблизившись с неприятелем, потом отступили на север, совершили неуклюжий маневр с поворотом на восток и снова двинулись на запад. И повсюду, где бы ни проходила эта громадная орава людей и животных, она оставляла за собой разоренные хижины, вытоптанные поля, пустые загоны, выметенные начисто амбары и порушенные сараи. Везде голодное войско искало прежде всего рис, пшеницу, бобы и мясо. Каждый день с десяток конных патрулей отправлялись на юг в поисках вражеской армии, но до красномундирников маратхские кавалеристы добирались редко, потому что британцы выставляли свои патрули. Все понимали, что такой бесцельный поход на пользу только врагу.

— Ну, раз уж у вас такой прекрасный конь, — сказал Полман Додду через неделю после кражи, — то почему бы вам не возглавить кавалерийский патруль?

— С удовольствием, сэр.

— Надо же кому-то выяснить, что поделывают британцы, — проворчал Полман.

Додд отправился на юг с несколькими кавалеристами-маратхами и преуспел там, где потерпели неудачу столь многие до него. Оказалось, что для этого нужно совсем немногое: майор надел свой старый красный мундир. Уловка сработала — ничего не подозревавший дозор майсурской кавалерии попал в ловушку. Шесть всадников бежали, восемь полегли на поле боя, а их командир успел рассказать много интересного, прежде чем Додд облегчил его страдания, пустив пулю в лоб.

— Могли бы привезти его к нам, — мягко укорил вернувшегося майора Полман. — Я бы сам с ним поговорил, — добавил он, выглядывая из занавешенного зеленой шторой домика.