Бернард Корнуэлл - Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа

— Говорит, что придется подождать.

Еще раньше уланы забрали у мужчин мундиры и оружие и тщательно ощупали одежду, но Мэри обыскивать не стали. Женщина достала откуда-то из складок юбки маленький складной ножичек и разделила манго на три доли. Лоуфорд съел свою порцию и вытер с подбородка сладкий сок.

— Раздобыл отмычку, Шарп? — спросил он и, заметив гримасу солдата, покраснел и поправился: — То есть Дик.

— А ее и раздобывать не пришлось. Она у меня и тогда уже была. А сейчас у Мэри. Ей и гинея досталась.

— Хочешь сказать, ты солгал генералу Бэрду? — строго спросил Лоуфорд.

— Конечно! А как иначе? — недовольно бросил в ответ Шарп. — Какой дурак признается, что у него есть отмычка!

Лоуфорд покраснел от злости и уже открыл было рот, чтобы выговорить Шарпу за обман, но, подумав, сдержался и лишь укоризненно покачал головой. Потом он сел, прислонившись спиной к голой каменной стене. Шарп растянулся на зеленых плитах, которыми был выложен пол, и через несколько минут уснул. Мэри устроилась рядом, время от времени поглаживая его по волосам. Смущенный столь откровенным проявлением чувств, Лоуфорд отвернулся. Он понимал, что должен поговорить с Мэри, но боялся разбудить Шарпа, которому требовался отдых. Где-то в глубине дворца мягко журчал фонтан, однажды из конюшен долетел громкий цокот копыт, но в общем в комнате было тихо. И прохладно.

Шарп проснулся, когда уже стемнело. Боль в спине, по-видимому, напомнила о себе, потому что он застонал, и Мэри тут же приложила руку к его губам.

— Который час? — спросил солдат.

— Уже поздно.

— Боже… — пробормотал Шарп и, стиснув зубы, чтобы не застонать, сел и попытался прислониться к стене. За маленьким зарешеченным окошком появился месяц, и в его жидком свете Мэри увидела расползающиеся по рубахе своего жениха пятна. — Про нас забыли?

— Нет. Пока ты спал, принесли воды. Вот, возьми. — Мэри пододвинула ему кувшин. — И дали ведро. Для… — Она смущенно замолчала.

— Да понял я для чего, — потянув носом, проворчал Шарп и, подтянув кувшин, сделал пару глотков. В нескольких шагах от него спал Лоуфорд, рядом с которым лежала на полу маленькая раскрытая книжка. Шарп скорчил гримасу. — Хорошо, что наш барчук захватил хоть что-то полезное.

— Ты об этом? — Лейтенант, как оказалось, вовсе и не спал.

Шарп уже пожалел о своих словах, но как загладить вину — не знал, а потому, замявшись, спросил:

— А что это?

— Библия.

— Черт…

— А ты имеешь что-то против? — холодно поинтересовался Лоуфорд.

— Меня этой ерундой в приюте досыта накормили. Когда ее нам не читали, то били ею по голове. И Библия там была не маленькая, как эта, а здоровущая и толстенная. Наверно, и быка бы оглушила.

— Вас учили читать?

— Для чтения мы были недостаточно хороши. Сучить пеньку — другое дело, на это мы годились, а чтение — не про нас. Нет, не учили. Нам ее читали перед завтраком. Одно и то же каждое утро: холодная овсянка, кружка воды и много-много Авраама и Исаака.

— То есть читать ты не умеешь?

— Конечно не умею! — презрительно усмехнулся Шарп. — А на кой мне это сдалось? Какой толк от чтения?

— Не будь дураком, Дик, — стараясь не терять терпения, сказал Лоуфорд. — Только глупец гордится тем, чего не знает, и притворяется, что то, чего он не умеет, гроша ломаного не стоит. — Он едва не уступил соблазну произнести панегирик чтению: как оно раздвигает горизонты и открывает новый мир, мир драмы, поэзии и вечной мудрости, но в последний момент пересилил себя. — Ты ведь хочешь получить сержантские нашивки?

— Чтобы стать сержантом, уметь читать необязательно, — пробурчал Шарп.

— Нет, но неграмотный сержант вряд ли станет хорошим сержантом. Тебя все будут обманывать, начиная с ротного писаря и квартирмейстера, а ты не сможешь даже рапорт составить. А вот грамотный сержант сразу определит, когда его попытаются провести.

Последовало долгое молчание. Во дворце прозвучало эхо чьих-то шагов, а вслед за этим раздался звук столь знакомый, что у Лоуфорда на глаза навернулись слезы. Били часы. Двенадцать ударов. Полночь.

— А это трудно? — спросил наконец Шарп.

— Что? Научиться читать? Не очень.

— Тогда… может быть, вы с Мэри научили бы меня, а, Билл?

— Да, — согласился Лоуфорд, — может быть.

Утром их вывели из караульного помещения. В сопровождении четырех солдат в полосатых туниках пленники миновали аркаду, прошли по узкому коридору, соседствовавшему, судя по запахам, с кухней, потом долго петляли по сумрачным конюшням и кладовым, пока не достигли двойных ворот, за которыми открылся большой, залитый слепяще-ярким светом двор. Шарп невольно закрыл глаза, а когда открыл, то увидел, что именно ожидало их здесь, и выругался. Шесть тигров, шесть громадных хищников с желтыми глазами и оскаленными грязными зубами. Какое-то время звери смотрели на людей, потом один из тигров лениво поднялся, выгнул спину, встряхнулся и медленно направился в их сторону.

— Господи! — охнул Шарп, но тут поднявшаяся из пыли тяжелая цепь звякнула и натянулась, остановив зверя, который, поняв, что завтрака не видать, глухо заворчал и вернулся в тень.

Другой тигр почесался. Третий зевнул.

— Вы только посмотрите, какие они здоровущие, эти твари! — прокомментировал Шарп.

— Всего лишь большие кошки, — с напускным безразличием заметил Лоуфорд.

— Так пойди и попробуй почесать их за ушками — может, замурлычут, — предложил Шарп. — Отвали, ты. — Это было адресовано уже второму зверю, тоже испытавшему цепь на прочность. — Чтобы накормить такого, нужна большая мышка.

— Тигры вас не достанут, — раздался у них за спиной голос, говоривший по-английски с легким акцентом. — Если только смотрители не спустят их с цепи. Доброе утро. — Шарп повернулся. Во двор только что вошел высокий, среднего возраста мужчина с темными усами, европейской внешности и в синей французской форме. — Я — полковник Гуден, а кто вы?

Секунду-другую все молчали, потом Лоуфорд вытянулся перед офицером:

— Уильям Лоуфорд, сэр.

— Его зовут Билл, — сказал Шарп. — А меня Дик. Женщина моя. — Он обнял Мэри за плечи.

Взглянув на Мэри и заметив синяк под глазом и грязное платье, Гуден поморщился:

— У вас есть имя… мадемуазель? — Более подходящего обращения он не нашел.

— Мэри, сэр. — Молодая женщина изобразила что-то вроде реверанса, и полковник в ответ любезно наклонил голову.

— А вы? — Француз перевел взгляд на Шарпа.

— Шарп, сэр. Дик Шарп.

— И вы дезертиры? — с едва скрываемой неприязнью спросил полковник.

— Так точно, сэр.

— Не уверен, что дезертирам можно доверять, — негромко произнес Гуден. Его сопровождал коренастый французский сержант, то и дело нервно поглядывавший на тигров. — Тот, кто изменил одной стране, способен предать и другую.