Бернард Корнуэлл - Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа

— Я теперь капрал, рядовой, — усмехнулся Шарп.

— Хватит! Я не шучу! — В голосе Лоуфорда прорезались подзабытые властные нотки. — Мы здесь не для того, чтобы веселиться! У нас есть работа, и ее надо делать.

— А мы чем занимались? По-моему, только и знали, что работали, — попытался возразить Шарп. — И неплохо справились.

— Нет, не справились. Потому что не передали сообщение нашим. И до тех пор, пока мы это не сделаем, нам нельзя успокаиваться. Так что поговори со своей женщиной и поручи ей найти Рави Шехара. Это приказ, рядовой Шарп. Исполняйте! — Лейтенант повернулся и зашагал прочь.

Карман туники приятно оттягивала золотая монета. Шарп хотел было последовать за Лоуфордом, но, подумав, мысленно послал лейтенанта ко всем чертям. Сегодня он в состоянии позволить себе самое лучшее, а жизнь слишком коротка, чтобы упускать такого рода возможности. Пожалуй, лучше всего отправиться в бордель. Ему там понравилось — занавески, коврики, лампы с абажурами и две веселые, хихикающие девушки, которые, прежде чем пригласить гостей наверх, в спальни, сами вымыли их в корытах с горячей водой. Хайдери — это целая ночь в роскошной комнате. А для компании он, наверное, выберет ту высокую, Лали, которая так обслужила Лоуфорда, что тот не мог потом и глаз поднять.

И Шарп зашагал в противоположную сторону — с толком тратить золото.

В лагерь 33-й полк возвращался с тяжелым чувством. Раненых несли на себе, некоторые тащились сами, а один несчастный вскрикивал каждый раз, когда становился на левую ногу. Остальные молчали. Мало того что их вздули, так еще и враг сыпал соль на раны, провожая побитое войско издевательскими криками, далеко разносившимися в ночной тишине.

Гренадерская и легкая роты понесли немалые потери. Строй их поредел, и Уэлсли знал, что из оставшихся в злосчастном лесу одни погибли, другие попали в плен, а третьи, раненые, умирали в темной чаще. Другие восемь рот батальона, получив приказ идти на помощь фланговым, в темноте отклонились к югу, и в то время, как полковник собирал разрозненные части, майор Ши бодро прошествовал через лес, снова пересек акведук, но так и не встретил неприятеля и не произвел ни одного выстрела. Батальоны сипаев легко могли обратить поражение в победу, но приказа вмешаться не получили, хотя один из батальонов настолько разволновался, что в панике дал залп из мушкетов, который, не нанеся урона врагу, уложил на месте командира. Они так и простояли в бездействии в полумиле от того места, где две роты метались в панике под огнем противника.

Именно недостаток профессионализма больше всего угнетал Уэлсли. Он потерпел неудачу. Другие батальоны без труда захватили северный отрезок акведука, его же подразделение оплошало. Он, Уэлсли, не справился с поставленной задачей. Генерал Харрис, когда молодой полковник доложил о поражении, отнесся к нему сочувственно, посетовал на трудности с управлением в ночных условиях и утешил тем, что все еще можно поправить утром, но Уэлсли от этого легче не стало. Он понимал, что опытные офицеры, вроде Бэрда, и без того недолюбливают его, считают выскочкой и объясняют его назначение влиянием брата, генерал-губернатора английских владений в Индии. Присутствие Бэрда при докладе Харрису добавило к стыду еще и унижение. Уэлсли даже померещилось, что шотландец ухмыляется, слушая его объяснения.

— Трудное это дело, ночные наступления, — снова сказал Харрис.

Шотландец промолчал, и Уэлсли захотелось провалиться на месте.

— Очистим рощу утром, — продолжал командующий.

— Это сделают мои люди, — быстро проговорил полковник.

— Нет, им нужно отдохнуть. Задействуем свежие подразделения.

— Мои парни всегда готовы, — вмешался Бэрд и улыбнулся Уэлсли. — Я имею в виду Шотландскую бригаду.

— Прошу разрешить мне провести атаку, — стараясь не обращать внимания на Бэрда, сказал полковник. — Готов возглавить любую часть. Хочу напомнить, сэр, что я еще дежурный офицер.

— Да-да, конечно, — неопределенно произнес Харрис. — Вам следует поспать, так что позвольте пожелать доброй ночи. — После ухода Уэлсли он молча покачал головой.

— Сопляк, — достаточно громко, чтобы его услышал вышедший полковник, сказал Бэрд. — Саблю нацепил, а слюнявчик снять позабыл.

— Уэлсли — способный офицер, — не согласился Харрис, — и свое дело знает.

— Моя мать, упокой Господь ее душу, тоже свое дело знала, — язвительно заметил шотландец, — однако ж вы не стали бы допускать ее командовать людьми. Вот что я вам скажу: позволять ему вести войска на штурм — значит напрашиваться на неприятности. Доверьте это дело мне. У меня с Типу свои счеты.

— Знаю, генерал, знаю.

— И отдайте мне чертову рощу. Боже, да я справлюсь с одной капраловой стражей!

— Не забывайте, что Уэлсли все еще дежурный офицер, — напомнил Харрис, стягивая парик в знак того, что пора ложиться. Он почесал шрам, оставшийся на память о Банкер-Хилл, и широко зевнул. — Спокойной ночи, Бэрд.

— Могу помочь вписать имя в приказ, если забыли, — съязвил шотландец.

— Спокойной ночи, Бэрд, — твердо повторил Харрис.

На рассвете Шотландская бригада и два индийских батальона выстроились на восточной стороне лагеря, а на его южной стороне установили батарею из четырех двенадцатифунтовых орудий. Едва солнце поднялось над горизонтом, как батарея дала первый залп, и снаряды, оставляя в воздухе прозрачные хвосты дыма, улетели в сторону рощи. Один, не достигший цели, шлепнулся в акведук, взметнув столб воды. Стаи птиц поднялись из гнезд, громко выражая протест против повторного вмешательства в их частную жизнь.

Генерал-майор Бэрд стоял возле Шотландской бригады. Ему не терпелось возглавить соотечественников, но Харрис настаивал на сохранении этой привилегии за Уэлсли:

— До полудня дежурный офицер он.

— Уэлсли еще не встал. Отсыпается. И вряд ли поднимется раньше полудня. А я уже готов, сэр.

— Дадим ему еще пять минут, — решил Харрис. — Я послал за ним адъютанта.

Бэрд отвернулся, пряча усмешку: адъютанта он предусмотрительно перехватил. Однако еще до истечения пяти минут полковник появился перед строем на белом жеребце. Выглядел он слегка растрепанным, как человек, совершавший утренний туалет в большой спешке.

— Примите мои извинения, сэр.

— Готовы, Уэлсли? — спросил Харрис.

— Так точно, сэр.

— В таком случае действуйте.

— И присмотрите за моими парнями! — напутствовал полковника Бэрд.

Ответа не последовало.

Знаменосцы развернули шотландские полотнища, барабанщики сыграли «Вперед», волынщики надули щеки, исторгая из кожаных мехов диковатые звуки, и бригада тронулась навстречу восходящему солнцу. За ней последовали два батальона сипаев. Из рощи взвились ракеты, однако утром, как и предыдущей ночью, их точность оставляла желать много лучшего. Четыре орудия продолжали бить по топе до тех пор, пока бригада не приблизилась к акведуку. На глазах у наблюдающих за наступлением Харриса и Бэрда шотландцы лихо атаковали земляную насыпь, потом ненадолго скрылись из виду, снова появились на другой стороне канала и наконец исчезли в лесу. Грянул залп. Наступила тишина. За горцами устремились вперед и батальоны сипаев, перед которыми стояла задача атаковать противника с флангов. Напряженное ожидание длилось до тех пор, пока с захваченного ранее северного участка акведука не прискакал гонец, доложивший о том, что все пространство между лесом и городом заполнено отступающим неприятелем. Это означало, что проклятая роща, как и весь акведук, перешла наконец в руки союзных войск.