Бернард Корнуэлл - Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа

— Она переметнулась к нему под бочок, — невесело ответил Шарп, — но нам, думаю, поможет.

Он постирал две туники, свою и лейтенанта, и теперь проверял, высохла ли одежда. Ухаживать за формой в армии Типу было куда легче, чем в британской: не надо натирать белой глиной ремни и пояса, не надо драить ваксой сапоги, не надо пудрить волосы. Убедившись, что туники высохли, Шарп бросил Лоуфорду его и аккуратно натянул через голову свою, после чего повесил на шею золотой медальон. На левом плече туники красовался красный шнур — знак капральского достоинства. Не удостоенный такого отличия Лоуфорд недовольно поморщился.

— А если она нас выдаст?

— Тогда нас ждут большие неприятности. Но она не выдаст. Мэри — хорошая девушка.

Лейтенант пожал плечами:

— Как посмотреть. Тебя ведь обманула.

— Легко пришло — легко ушло, — подпоясывая тунику, ответил Шарп.

Как и большинство местных солдат, он ничего под нее не надевал в отличие от Лоуфорда, упорно носившего старые армейские бриджи. Головные уборы оба сохранили, сменив лишь кокарду Георга III на оловянный значок в виде поднятой лапы тигра.

— Послушай, я сделал все, о чем ты меня просил, и Мэри пообещала найти этого Рави, или как его там. Остается только ждать. Выпадет шанс сбежать — сбежим. Ты мушкет для проверки приготовил?

— Оружие у меня всегда в порядке, — с некоторой обидой ответил лейтенант, поднимая тяжелый французский мушкет.

— Господи, да за такое ружье тебя в настоящей армии под трибунал бы отдали. Дай сюда.

До проверки, которую сержант Ротье проводил ежедневно, оставалось еще полчаса, после чего они были свободны почти до вечера, когда наступало время заступать в караул у Майсурских ворот. Их смена продолжалась до полуночи, но Шарп знал, что сбежать из города в эту ночь не получится, — Майсурские ворота вели в лагерь, который, в свою очередь, надежно охранялся по всему периметру. Накануне он уже предпринял попытку выйти за них, но не успел сделать и двадцати шагов, как его остановили и, несмотря на медальон и капральский шнурок, вежливо, но твердо потребовали вернуться. Похоже, Типу держал город на замке.

— Мне Ваззи почистил, — сказал Лоуфорд, протягивая Шарпу мушкет. Вокруг казарм постоянно болтались мальчишки, готовые за малую плату на любую посильную работу. — Разумеется, я ему заплатил, — с достоинством добавил лейтенант.

— Хочешь, чтобы работа была сделана хорошо, сделай ее сам. Черт! — выругался Шарп, потому что пружина прищемила ему палец. — Ты только посмотри, какая здесь ржавчина! Чертовы французы даже мушкет не умеют сделать как следует. То ли дело наши, бирмингемские. — Ворча, он ловко вынул пружину, ухитрившись не выронить спусковой механизм.

— И ты всегда так вот чистишь свой мушкет? — поинтересовался Лоуфорд, на которого дотошность и старательность Шарпа произвели сильное впечатление.

— Конечно! А как иначе? Впрочем, Хейксвиллу наплевать — он только снаружи и проверяет. Помнишь, ты за меня вступился из-за кремня? Сержант заменил его на простой камень, но я успел вовремя спохватиться. Хитер, да только есть и похитрее.

— Он заменил кремень? — изумился Лоуфорд.

— Точно. Форменная змеюка этот наш Обадайя. Сколько ж ты заплатил Ваззи?

— Анну.

— Парнишка тебя ограбил. Не подашь пузырек с маслом?

Лоуфорд подал масло и прислонился к лохани, в которой Шарп стирал туники. Несмотря на очевидную неудачу миссии, он чувствовал себя как-то непривычно спокойно. Ему было приятно вот так, на равных, общаться с Шарпом. Многие офицеры избегали своих солдат, боясь их презрения и пряча настороженность за показным высокомерием. Лоуфорду казалось, что он уже никогда не сможет вести себя так, потому что в нем не осталось больше страха перед грубыми, жестокими парнями, составлявшими основу британской армии. Шарп избавил его от страха, показав, что грубость их есть скорее бездумная привычка, а жестокостью они прикрывают добросовестность и честность. Конечно, не все были честны, как не все были и грубы, но ведь подавляющее число офицеров считали рядовых скотами и относились к ним соответственно. Лоуфорд с завистью наблюдал за тем, как Шарп, очистив пружину от ржавчины, ловко вставляет ее на место с помощью отмычки.

— Лейтенант? — окликнул кто-то с другого края двора. — Лейтенант Лоуфорд?

— Сэр? — машинально откликнулся Лоуфорд, поднимаясь и поворачивая голову в сторону голоса. В следующую секунду он понял свою ошибку и побледнел.

Шарп выругался.

Полковник Гуден медленно подошел к британцам, потирая щеку.

— Лейтенант Лоуфорд? — вежливо осведомился он. — Из Тридцать третьего пехотного полка его величества?

Лоуфорд молчал.

Гуден пожал плечами:

— Офицеры — люди чести, не так ли, лейтенант? Будете и дальше лгать?

— Нет, сэр.

Француз вздохнул:

— Так вы действительно офицер?

— Да, сэр, — стыдливо признался Лоуфорд, хотя чего именно он стыдился, своего недостойного, с точки зрения Гудена, поведения или прискорбной беспечности, Шарп так и не понял.

— А вы, капрал Шарп? — грустно спросил полковник.

— Я не офицер, сэр.

— Это понятно. Вы настоящий дезертир?

— Самый настоящий, сэр, — с честным лицом соврал Шарп.

У Гудена его уверенный тон вызвал улыбку.

— А вы, лейтенант? — Он повернулся к Лоуфорду. — Вы настоящий дезертир? — Лейтенант промолчал, и полковник тяжко вздохнул. — Будьте добры, лейтенант, отвечайте.

— Нет, сэр, я не дезертир. И рядовой Шарп тоже.

— Понятно, — кивнул француз. — Сержант так и говорил.

— Сержант, сэр?

Гуден состроил гримасу:

— Боюсь, у меня плохая новость. Типу казнил захваченных в лесу пленных. Одного он пощадил, потому что тот донес на вас.

— Ублюдок! — Шарп отбросил мушкет. — Чертов Хейксвилл. — Он выругался еще раз, с большим чувством.

— Сэр? — Лоуфорд вопросительно посмотрел на полковника.

— Лейтенант? — в тон ему ответил Гуден.

— Когда нас захватили, мы были в форме, сэр. Это означает, что с нами должно обращаться как с военнопленными.

Француз покачал головой:

— Ничего это не значит, лейтенант, потому что вы солгали. — В голосе его слышалось явное неодобрение. — И все же я попробую ходатайствовать за вас. — Он опустился на край лохани и раздраженно отмахнулся от надоедливой мухи. — Скажете, зачем пришли в город?

— Нет, сэр.

— Да, я так и думал. Но хочу предупредить, что Типу захочет это узнать. — Гуден улыбнулся Шарпу. — Видите ли, вы один из лучших солдат из всех, кем мне выпала честь командовать. И беспокоило меня только одно: что может заставить такого хорошего солдата изменить своей стране, пусть его и подвергли несправедливому наказанию. Теперь я вижу, что вы даже еще лучший солдат, чем мне представлялось. — Он нахмурился, потому что Шарп, выслушивая комплимент, задрал тунику и почесал задницу.