Игорь Абрамов-Неверли - Лесное море

— Ну да. Ведь вы учились вместе и она — полька. Вас многое связывает. Разве тебе не досадно, что ты не простился с Тао?

— Эка важность! Она через неделю вернется.

Но Тао не вернулась. Мо Туань и Чжи Шэн привезли большой котел для кухни, продовольствие, керосин, карбид, гвозди, клей, корм для скота, полотно, шерсть и много других столь же ценных вещей.

— А где же Тао?

— Осталась у Тощего Шуня.

В письме, коротком и толковом, Тао уведомляла о своем решении, просила простить ее, так как она не может поступить иначе. Жизнь в тайге не для нее. Она плохо себя чувствует там, хотя крепко полюбила их всех (слово «всех» было подчеркнуто). И, пожалуй, в Ниньхутоу она им будет полезнее. Они ведь отрезаны от мира, и в городе у них нет своего верного человека. А такой человек необходим, чтобы их снабжать всем и вообще для всяких поручений. Поэтому она стала компаньонкой Тощего Шуня, внеся свою тысячу гоби на расширение торговли… Дальше шли уже только приветы всем и вопросы, что и к какому времени им заготовить.

Коропка и Лиза, видимо, предвидели то, что случилось.

— Она права, не с ее характером идти на это, — заметила Лиза так колко, что Виктору захотелось спросить у нее напрямик, что значит «на это». Как будто он, Виктор, искал легкой интрижки, жил с Тао или вел себя, как Тихон! Конечно, он женился бы на Тао и, быть может, был бы даже счастлив с нею, если бы раньше не встретил Ашихэ. Но теперь, когда Ашихэ его жена, когда она здесь, рядом…

— Что же, свой человек в городе нам нужен, — сказал Багорный. — Испробуем Тао.

Виктор вторично перечел письмо, ища какой-нибудь приписки, хоть словечка, обращенного к нему. Ничего! Ей больше нечего сказать ему. Отныне он для нее один из немногих близких людей, которым она хочет помогать издалека. Так это надо понимать. Ну и прекрасно! Ведь еще немного, и он возненавидел бы ее за тот разлад, что она внесла в его душу, за все терзания и ложное положение, за то, что он утаивал от Ашихэ… Хорошо, что этому теперь конец.

Все-таки ему жаль было и Тао и себя, жаль того прекрасного, что он и она могли дать друг другу, ничего не отнимая у Ашихэ, — ведь так им прежде казалось. Но это невозможно. Им троим надо было бы родиться и вырасти в тайге, чтобы любить, как примитивные дети природы, как животные. Или быть людьми исключительными, людьми большого сердца и высокой культуры, в которых душа говорит внятнее, чем плоть…

— А когда же это произошло? На каком фронте? — спрашивал между тем Багорный.

— Не знаю, но в Ниньхутоу все только о том и говорят. По слухам, русские разбили немцев и теперь идут на японцев.

Больше ничего нельзя было добиться от Мо Туаня. Поговорили еще о победе русских и решили, что это небылица. Столько уже было таких слухов, и ни один не оправдался.

Вскоре Мо Туань и Хэн ушли сменить других охотников, которые следили за «Домни», ночуя в шалаше, построенном в глубине тайги. А домой вернулись двое из тех троих охотников, наиболее утомленные: Эр-лянь и Сан-пяо. Ляо остался под фортом, сказав, что не уйдет оттуда, пока не освободит отца или не увидит его труп.

Охотники принесли оттуда самые свежие новости. На «Домни» с наступлением морозов прекратили бетонирование блиндажей, не велись и земляные работы во рву и на аэродроме, так как земля промерзла и стала как камень. Всего там закончили два блиндажа и окопы, построили казармы, склад, кухню и барак для арестантов.

— А казармы стоят как раз в том месте, где был твой дом, — сказал Сан-пяо Виктору вполголоса, так как это касалось только его одного.

— Вокруг двойные проволочные заграждения, — продолжал рассказывать Эр-лянь. — И провианта, орудий, строительных материалов там хоть пруд пруди. Оружия тоже уйма: станковые пулеметы, минометы, огнеметы… Весной, слышно, придет много войска, а пока там с полсотни японцев да десятка два разведчиков — маньчжуров и ламозов. Кроме них, в форте живет еще У.

— После того как ты сжег его двор, этот гад боится жить в шу-хай, — вставил Сан-пяо.

— А что с Пэном?

Охотники отвечали, что с Пэном дело плохо. Он, как известно, убежал от отца с девушкой, которая отрабатывала У долг родителей, ходила за скотиной и делала всю самую тяжелую работу. Обоих поймали. Поймали их в Хайлине и привезли обратно. Пэна отдали отцу, чтобы У сам наказал сына, а девушку включили в партию арестантов, работающих на строительстве. Их там тридцать семь человек, в том числе четыре женщины.

— А не видели вы там моей жены? — замирая от волнения, спросил Швыркин. — Рослая такая женщина в сапогах, в синем пальто и белой вязаной шапочке.

Виктор перевел его вопрос китайцам. Они ответили, что видели ее ранее там, где копают ров. А теперь ее перевели в кухарки. Но дальше вырубки на краю леса ходят только мужчины. И старого Хуан Чжоу среди них нет. Разведчики Долгового заметили следы вблизи форта. Теперь они догадываются, видно, что охотники задумали отбить своего чжангуйду. И вообще после поражения немцев в России японцы стали очень бдительны…

И в заключение охотники выложили самую главную новость: весть о великой, сказочной победе русских.

Теперь это были уже не какие-то шепотком передаваемые слухи, а достоверные сведения. Принесли их охотники, побывавшие в городе и деревушках во время праздника Нового года. И в газетах об этом писали — правда, скупо и уклончиво, но писали. И двое охотников вернулись из Яблони, а там знают все. Поляки на лесной концессии тайно слушают хабаровское радио. От них весть разошлась по всей Яблони и дальше, по лесам и горам. Под Сталинградом немцы разбиты наголову. Родственник Гитлера, маршал, самый видный гитлеровец, попал в плен. Тысячи тысяч убиты, остальные взяты в плен.

Новость эта распространилась по тайге, как пожар, и в душах людей росла надежда, Русские преследуют недобитые остатки гитлеровской армии, а их главные силы уже переброшены к маньчжурской границе. Они обрушатся на японцев из-за Хинганского хребта. А Восьмая армия Мао двинется из Освобожденных районов туда же — и конец оккупации! Китай будет свободен!

— Наверно, слухи эти все же преувеличены, — сказал Багорный. — Но что на Волге немцы разбиты, это, очевидно, факт. Перелом наступил, теперь мы их прогоним к черту!

Для маленькой коммуны победа на Волге тоже стала событием переломным, хотя они не сразу это поняли.

До этих пор они охотились и устраивались на новом месте, следили, не приближается ли откуда-нибудь враг, носили Багорного к горячим ключам, содержавшим, видно, какие-то минеральные соли, быть может и радиоактивные, так как Багорный поправлялся на глазах. И так день за днем проходил в трудах, в заботах о тепле, безопасности, о мясе, шкурах и мехах. Тянулись дни пещерной жизни, отмечаемые шариками древнего календаря. Шарик передвигали по привычке, заставляя себя вести счет времени — отвлеченный, ибо в пещере время остановилось и все казалось безнадежным. Но вот дрогнули стрелки на циферблате событий. И люди увидели, что стрелки движутся. Где-то далеко свершаются великие перемены, кипят бои, решающие судьбу мира, бои победные. Война идет к концу… Где же их место во всем этом, где их завтра? Надо что-то делать. Но что?