Владимир Видеманн - Запрещенный Союз. Хиппи, мистики, диссиденты

Таким образом, если считать, что перегон Кабодиён — Душанбе на попутке стоил в среднем червонец, то подобная цена за мемориальную медаль представлялась вполне сносной. Так появился «сталинский червонец», а барельефы я стал называть «сталинскими деньгами» и впоследствии неоднократно расплачивался ими на среднеазиатских трассах. Их брали в те времена лучше, чем доллары: как-никак изображений Джорджа Вашингтона автохтонное население еще не знало.

До того как уехать в Кабодиён, я написал у Каландара на веранде на большом холсте полусупрематическую композицию маслом, на которой изобразил эпизод из гурджиевских «Рассказов Вельзевула своему внуку», касавшийся судьбы последнего великого мэтра в Тибете, погибшего в 1904 году от шальной пули англичан. Несколько близких учеников мастера, прежде чем исполнить погребальный обряд, сумели призвать назад его астральное тело, которое еще не успело покинуть земной орбиты. В результате была установлена необходимая инициатическая связь через специальную магическую пуповину. Я изобразил лежащее черное тело учителя и склонившиеся над ним силуэты двух учеников со светящимися чакрами. Вверху, на фоне темно-синего звездного неба, висела красная тибетская буква «а», традиционно символизирующая душу существа. В данном случае это была возвращенная душа учителя, от которой распространялись светящиеся нити к чакрам учеников. Картина называлась «Шальная пуля». Каландар тогда посмотрел на нее и сказал:

— Да, Володя, заложил программу!..

Теперь, вернувшись из Кабодиёна, я с удивлением обнаружил отсутствие картин на стенах Каландаровой квартиры. Выяснилось, что он, вернувшись в Душанбе, вдруг почувствовал некие исходящие из моего полотна про пулю импульсы, которые побудили его сжечь все свои произведения. Каландар рассказал, как жег полотна во дворе, устроив огромное аутодафе, из которого дети постоянно пытались что-нибудь стащить.

— А твою вещь со схемой я не тронул!

Действительно, профили с чакрами на фоне звездного неба все так же красовались на веранде.

— Ну ты явно переоцениваешь силу этой схемы…

Тем не менее факт оставался фактом: свои картины Каландар сжег.

Теперь он собирался заново покрасить стены квартиры. Мы взялись ему помочь. В результате определенные ремонтно-строительные работы были-таки произведены. Хоть и не в Кабодиёне, но все же… Последний штрих лег ровно в полночь. Рано утром ожидалась из роддома супруга. Мы решили обмыть завершение ремонта и выпить за прибавление семейства. Благо нашлось что. Одну-другую выпили под песни Высоцкого про горы. Потом снова сходили за вином. Возлияния постепенно набирали обороты. Каландар предложил расписать стены теми самыми красками, которые он еще недавно выбрал для «Синдбада-морехода». Творческий процесс шел у нас под звучавшую из радиоприемника индийскую попсу, перемежаясь возлияниями и велеречивыми тостами. По мере увеличения напора газа мазки гуаши становились все более размашистыми.

Потом Каландар решил перейти от орнаментов к образам, и на только что побеленных стенах стали появляться потусторонние облики, воспроизведенные с накануне уничтоженных в огне оригиналов. В конце концов в яркой киновари зардел облик самого князя мира сего. Камлание под индо-поп обрело характер мистических плясок с тенью.

В один из редких моментов тишины в паузе между двумя музыкально-ритмичными композициями раздался звонок в дверь. Каландар повернул защелку. Дверь распахнулась с такой силой, что Володя отлетел в сторону. В квартиру ворвался, словно берсерк с налитыми бельмами, разъяренный сосед. Каландар не растерялся, встряхнулся и бросился, точно барс, на обидчика, вышибив соседа ударом корпуса из квартиры на лестничную площадку. Мы с Ычу и Йокси бросились за ними. Каландар с соседом уже скатились на пролет ниже. Берсерк пытался вырваться из цепких лап барса, но тот вновь и вновь атаковал, заставляя врага пятиться в сторону собственного убежища. Наконец сосед заскочил в свою нору, с матом захлопнув дверь, а какие-то женские голоса с той стороны тут же закричали про дурдом и милицию.

Обратив соседа в бегство, Каландар тем не менее не успокоился. Его следующей жертвой должен был стать Йокси. Тот выдал по пьяни какую-то сальность, которую Каландар посчитал для себя оскорбительной и стал наезжать на обидчика. И вот барс с шумом выставил за порог своего свежерасписанного жилища еще одного берсерка. Между тем дело шло к рассвету. Устав от ремонта, росписи и разборок, мы с Ниной зарубились спать на веранде. Где-то через час нас разбудил Ычу и сказал, что в этом доме он не может чувствовать себя независимым и поэтому отправляется куда-нибудь в горы. А в следующий раз меня разбудили уже люди в белых халатах.

— Это вы такой-то?

Периферийным зрением я заметил, как уже мелькает смирительная рубашка.

— Не понял?

— Это вы такой-то, прописанный по этому адресу?

— Нет, я здесь просто гощу. А что, собственно, случилось? Вы-то сами кто будете?

Тут слышу голос: «Не он!» Оборачиваюсь и вижу Каю с ребенком на руках. Понемногу прихожу в себя, встаю. Заглядываю в комнату и вижу Каину маму с родителями супруга. Тут же присутствуют медперсонал, милиция и еще какие-то люди (наверное, соседи). Наконец в сознании вырисовывается картина происходящего. Оказывается, сосед, ретировавшись после ночного боя, тут же позвонил в милицию, а заодно и в дурдом и настучал на Каландара: дескать, сумасшедшие бузят, рукоприкладством занимаются! Кик был в том, что маэстро уже давно состоял на учете в местном дурдоме как «социально опасный элемент» (припомнили «черную перчатку»), и соседи это знали. А там только и ждали повода. На этот раз все совпало: разгром в квартире, стены размалеваны до такой степени, что не только профессору, но и простому санитару с первого же взгляда предельно ясно, с кем он имеет дело. Менты тоже подивились открывшейся композиции. Пол был засыпан битым стеклом и залит красной, очень похожей на кровь краской. Со стен косились лики странных джиннов и зубастых привидений, а на огромном зеркале комода губной помадой был выведен профиль самого Вельзевула.

— А где же хозяин?

— Да бог его знает!

Больше всех в шоке были, разумеется, родственники счастливого отца, странным образом отсутствовавшего в столь торжественный момент.

— Скажите, что здесь произошло? — Каландарова мама волновалась больше всех.

Что мы могли рассказать? Нужно было в любом случае как-то выкручиваться.

— Видите ли, мы помогали делать ремонт и легли спать, а что произошло потом, совершенно не знаем. Мы гости из Эстонии, только вчера приехали.

Потом я предложил: давайте мы останемся в квартире и подождем возвращения хозяина, чтобы спросить у него, в чем дело. Врачи сказали, что им тут уже делать нечего. Милиция посмотрела наши документы и тоже отчалила. Кая с дитем поехала к своей маме, а Каландарова мама попросила в случае чего срочно ей позвонить. И мы с Ниной остались совершенно одни. Однако ненадолго. Через полчаса снова звонят в дверь. Ну, думаю, опять перевозка! Открываю — на пороге стоит Каландар. Оказывается, он пришел за спальником, чтобы снова исчезнуть. Я спрашиваю: что происходит? Каландар рассказывает следующую историю.