Владимир Видеманн - Запрещенный Союз. Хиппи, мистики, диссиденты

Квартира Хайдар-аки представляла собой однокомнатный апартамент в ЗИЛ-городке на Каховке, где каждое утро под окна дома подъезжал молоковоз и какая-то баба зычным голосом кричала: «Малако, девачки, малако!» Эта квартира временно была превращена в склад тайного исламского самиздата, ломившийся от пачек ксерокопий и переплетенных фолиантов. К ним прибавился еще мой «Ермак» [201] Модель советского рюкзака на раме. , доверху груженный крупногабаритными темно-малиновыми томами. Вечером этого же дня мы должны были отъехать в Душанбе.

За несколько часов до поезда в гости пришла Кот [202] Елена Джемаль (Кот) – бывшая супруга Гейдара Джемаля, мать их общего сына Орхана. , которая вместе с Любашей [203] Любаша – тогдашняя подруга Джемаля, парикмахер из Центральных бань. вызвалась помочь Хайдар-аке собраться в дорогу. Я в это время сидел в высоком кожаном кресле, напоминавшем трон короля Артура, и читал только что принесенную из типографии вместе с Коранами «Ориентацию», тогда как ее автор отлучился за сигаретами. В тот момент, когда я осваивал главу про параболическое вторжение, раздался звонок в дверь. Ну, думаю, это ака. Открываю. На пороге — милиционер, а за ним — санитары в белых халатах. «Вы такой-то?» И душанбинская ситуация вновь проигрывается сюрреалистическим дежавю. Вижу периферийным зрением, как уже мелькает смирительная рубашка.

— Не понял?..

— Это вы такой-то, прописанный по этому адресу?

— Нет, я просто здесь гощу. А что, собственно, случилось? Вы-то сами кто?

Тут слышу голос: «Не он!» Оборачиваюсь — вижу Любу. «Да не он это. Того, кто вам нужен, сейчас нет. Он уехал!» Тем временем квартира наполняется сотрудниками домоуправления, милиции и скорой помощи. Смысл действа, как выяснилось, состоял в следующем. Хайдар-ака, некогда диссидентствующий асоциал и убежденный милитарист, отказавшийся принять присягу в Красной армии по причине, как он считал, ее мягкотелости и квалифицированный государственной психиатрией как «социально опасный», был обязан два раза в год, накануне Седьмого ноября и Первого мая, проходить освидетельствование в районном психдиспансере. Идея процедуры состояла в том, чтобы прятать молодца в преддверии праздников на недельку-другую в дурдом, дабы обезопасить столицу и ее обитателей от возможных антисоветских эпатажей и эксцессов. Как показывала практика, проще было заранее сваливать из квартиры на эти дни к маме. Власти понимали отъезд Джемаля как сигнал: «Вас понял, временно лег на дно». Вот и на этот раз в преддверии Первомая высокая комиссия зашла проверить Хайдар-аку на предмет «дна». Ну нет его и нет! А вот это что за гости? Не социально ли опасные? Участковый потребовал у всех документы, в первую очередь у меня.

У меня же ситуация была такая. Паспорт — в рюкзаке, наполненном Коранами. Сунусь туда — привлеку внимание к литературе. А ведь она не только в рюкзаке, но и повсюду в комнате, лишь слегка прикрытая. Такое количество ксерокопий по тем временам гарантировало очень серьезные неприятности, а учитывая содержание — почти наверняка набор статей.

— Вот, у меня есть паспорт, — неожиданно прервала мента Кот. — А это, — она кивнула на меня, — мой муж!

И Кот называет мои якобы имя, фамилию и отчество. Тем не менее нас всех хотят вести в участок на идентификацию. Выходим из подъезда, идем вдоль корпуса дома; Кот, проходя мимо меня, шепотом сообщает данные о «моих» дате и месте рождения, прописке и работе, а также номер «домашнего телефона». Я все это запоминаю с первого раза — настолько ясно и цепко работает мозг в минуты опасности! В отделении, как ни странно, до нашего появления занимались группой каких-то арабских студентов, задержанных за домогательство — насколько это можно было понять из разговоров — к местным девушкам.

— А эти что? — кивнул на нас разводной.

— Да просто данные проверить…

Я бодро продиктовал имя и всю остальную легенду, которую сообщила мне Кот. Мент куда-то позвонил, потом еще, а дальше крикнул:

— С этими все в порядке!

Выйдя на свободу, Люба бросилась ловить машину, чтобы срочно ехать домой и перехватывать Хайдар-аку, а мы с Котом отправились в ее квартиру у Белорусского вокзала. Выпили чаю, сыграли в шахматы. Кот дала мне другой томик «Ориентации», и я продолжил прерванное чтение. Тем временем Кот организовала по телефону весь процесс сборов, так что в конце концов сюда же, на квартиру, были доставлены наши рюкзаки с Коранами, два билета в СВ на поезд Москва — Душанбе, а затем прибыл и сам Хайдар-ака со свитой, в числе которой были Володя Степанов и молодой хайдаровский оруженосец Александр [204] Александр Гельевич Дугин (р. 1962) – российский политолог, философ-эзотерик и общественный деятель. , которого я видел впервые. Он был коротко стрижен, с аккуратной бородкой, в черном кителе. Исключительно вежлив и корректен. Степанов же все похмыкивал и вращал большими пальцами сложенных у «фиолетового брюшка» [205] Здесь: признак вампиризма (орденская ирония). рук:

— Хм, стало быть, Джихадович, подаетесь в Туркестан?

— В юрисдикцию бухарского эмира, актуализировать потенциал ахли китоб [206] Народ книги ( фарси ). !

— С точки зрения сакральной географии своим присутствием в определенных точках седьмого пояса вы замкнете меридианы силы, связывающие эти участки евразийской коры с подкорковым центром континента. Эмират необходимо подключать к глобальной синархии [207] От греч. «со-управление» – понятие, введенное Сент-Ивом д'Альвейдром (1842–1909) как противоположное «анархии»: иерархический закон существования человечества. !

В Душанбе мы расположились у Каландара, который к тому времени переехал в другую, более просторную квартиру в этом же доме у «Гулистона». На культурной сцене города мы с Хайдар-акой выступали в качестве заезжих столичных авторитетов с интересными связями и полезными знакомствами. Нас принимали писатели, художники, деятели кино и представители национальной элиты. К числу последних относился Фаррух Арабов — внук знаменитого финансиста последнего бухарского эмира Джурабека Арабова. Каландар рассказывал циркулирующую в этих местах популярную легенду о пропавшем «золотом поезде» эмира, перевозившего золотой запас Бухары в уплату за британскую помощь против большевиков. К этому поезду имел непосредственное отношение дед Фарруха, игравший роль посредника. Каландар собирался неким образом прокопать по наитию ключевые зоны, где могло быть припрятано эмирское золотишко, и в этих целях уже был готов обзавестись миноискателем. Правда, до этого дело так и не дошло (но зато мне по странному стечению обстоятельств действительно пришлось впоследствии поработать миноискателем в поисках индейского золота в Южной Америке!).