Владимир Видеманн - Запрещенный Союз. Хиппи, мистики, диссиденты

Летом 1980-го я снова поехал в Таджикистан, взяв с собой за компанию новую подругу Нину. Душанбе к тому времени начал постепенно обретать в известных кругах статус модного места тусовки. На этот раз я отправился туда уже не просто так, а с прицелом прощупать возможный рынок эксклюзивных товаров. В качестве демонстрационных образцов я вез огромную сумку гипсовых барельефов Сталина. История этих произведений требует отдельного отступления.

В 1978 году исполнялось сто лет со дня рождения И. В. Сталина. В связи с этим юбилеем мне однажды спонтанно пришла в голову шальная мысль о возможности заработать неплохие деньги на эксплуатации популярности образа отца народов в среде его кавказских соплеменников. Я представил себе, сколько можно выручить за юбилейную сталинскую медаль где-нибудь в Тбилиси, если не в Гори!

В Питере у меня были знакомые художники — Йокси и Таня (которая тогда жила на проспекте Декабристов, рядом с синагогой), делавшие с помощью формопластовых шаблонов гипсовые отливки эротических барельефов из индийского храма Кхаджурахо. А что, если отлить Сталина? Стоимость материала по тем временам ничтожная. Возможности тиражирования — неограниченные. Был бы спрос. Я звоню Йокси: так, мол, и так, что скажешь? Он говорит: «О'кей, приезжай».

Сначала Таня как профессиональный скульптор пыталась самостоятельно вылепить в глине профиль вождя с медали «За оборону Сталинграда». Однако получалось не очень похоже. За такое на Кавказе денег явно платить никто не станет! Тогда мы нашли в одной из мастерских Академии художеств человека, занимавшегося гипсовыми отливками. Я тут же заметил у него несколько вариантов с советской символикой, в том числе барельефы Ленина и Сталина. В принципе, нам требовался всего лишь один гипсовый образец, с которого можно было бы снять форму и потом тиражировать дальше. Мы с Йокси долго приглядывались к барельефам, пока наконец не остановили выбор на медали с профилем Сталина, из-под которого выступал профиль Ленина. «Ничего, Ленина спилим. Главное, Сталин здесь что надо!» — посчитали мы.

— Начальник, сколько стоят эти профили?

— Эти? Четвертной!

— Четвертной? — Это было примерно впятеро дороже, чем мы предполагали. — Да кто же у тебя возьмет эту архаику за четвертной?

— Кто возьмет? А знаете, что сейчас сталинский юбилей приближается? Вот и подумайте.

Это был сильный аргумент. Мы заплатили четвертной, искренне полагая, что отобьем инвестицию на сверхприбылях. Пришли домой, убрали Ленина, прибавили к оставшемуся профилю веточку с датой: «1878–1978», сделали формопластовую заготовку. Размерами мемориальная медаль выходила с суповую тарелку. Замешали гипс, отлили первый десяток, потом еще один… Не успели отливки еще толком остыть, как мы решили проверить товар на спрос.

С нетерпением запаковали несколько «блюд» в спортивную сумку и рванули на Некрасовский рынок проводить следственный эксперимент. Приходим, осматриваемся, не видно ли гостей с Кавказа. Замечаем в одном ряду нужные лица. Я спрашиваю:

— Дорогой, памятная медаль к столетию Сталина не нужна?

Имя «Сталин» действует магически. Интерес налицо. Я пытаюсь вытащить из сумки образец профиля, но он настолько по-дурацки запакован, что никак не вылезает. В тот момент, когда я наконец достал и развернул белый гипс с барельефом отца народов, на плечо мне легла тяжелая рука милиционера:

— Гражданин, что продаем?

— Да вы что, начальник, — опешил я, — мы ничего не продаем! Мы художники и показываем образцы нашего искусства!

Рядом с ментом стояла еще пара-тройка человек в штатском.

— Ну давайте, художники, пройдем в отделение!

Нас довезли до ментовской, провели в кабинет к начальнику. Достали нашу продукцию, развернули.

— Да!.. — удивились сотрудники РОВД и с пониманием закачали головами: — Что ж вы гипсы-то теплыми продаете, даже остыть не дали?

— Денег нет, начальник! А мне домой ехать надо. И потом, мы ведь не какое-нибудь там фуфло бацаем: между прочим, мы единственные артизаны [192] От лат. искусство – художники и ремесленники. , кто уделил внимание этой исторической дате!

Достоинство нашего предприятия ни у кого из присутствующих, похоже, сомнений больше не вызывало. Начальник примирительно подмигнул:

— Ну что, партизаны, оставите нам на память по сувениру?

Мы вышли сухими из воды, вернее, с минимальными потерями. Вернувшись домой на Декабристов, мы решили несколько улучшить качество продукта, густо покрыв юбилейные блюда лаком. С позолотой. В результате отлакированные и позолоченные тарелки обрели аутентичный совково-сувенирный вид. Таких медалей мы сделали с полсотни. Первая экспериментальная партия. Она же оказалась и последней. Потому что ехать в Грузию со всем этим багажом нам почему-то вдруг резко расхотелось. Тем не менее наш скорбный труд не пропал даром.

Собираясь в Среднюю Азию, я подумал, что можно постараться реализовать сталинские медали именно там. Как-никак народ в тех краях Сталина помнит и уважает. Душанбе раньше назывался Сталинабад. Здесь до сих пор номера машин начинаются на «С». У местных шоферов Иосиф Виссарионович выступал в роли святого покровителя: практически на каждом ветровом стекле грузовика или автобуса болтался портретик с характерными усами. И мы действительно эти медали там реализовали! Правда, не столько в качестве товара, сколько платежного средства — так называемых сталинских денег. О том, как они работали, речь впереди.

По пути в Душанбе мы с Ниной навестили в Москве штаб-квартиру Хайдар-аки на Таганке. Хозяин в восточном халате и тюбетейке сидел в огромном кожаном кресле за мощным антикварным дубовым столом на фоне коричневого ориентального ковра. Книжные полки, стоявшие вдоль одной из стен кабинета, были заполнены изданиями на европейских и восточных языках. Хайдар-ака набрасывал по-французски начальные тезисы к своей «Ориентации».

Не успели мы еще и чая попить, как раздался звонок в дверь. В кабинете появился человек в полувоенном одеянии цвета хаки и с окладистой бородой, как у Маркса: Владимир Степанов. Мы обсудили положение дел в мире, прошлись по последним публикациям Идрис-Шаха. Я передал Владимиру привет от Рама, который образно называл его суфи-масоном — из-за кубического орнамента на рубашке. Дед рассказывал, что обратил внимание на рисунок ткани и спросил московского гостя, случайно ли это. «Конечно нет, — ответил тот, — это специальная инициатическая одежда, которую мне привезли из Европы эмиссары западного герметизма!»