Александр Бушков - Русский Шерлок Холмс [История русской полиции] [litres]

Объективности ради нужно уточнить, что «сделки» порой были вызваны не алчностью, а жизненной необходимостью. Можно сказать, жизнь заставляла.

Во-первых, в обеих столицах полицейского жалованья, даже повышенного после реформ Трепова, просто-напросто не хватало на жизнь. Выражение «дороговизна столичной жизни» впервые встречается как раз в одном из докладов Ф. Ф. Трепова. В провинции, как оно обстоит и теперь, жизнь была гораздо дешевле, ну а уж сельской полиции жилось еще вольготнее: всякий, от рядового стражника до станового пристава, мог без труда и без малейшего нарушения законов завести себе неплохое хозяйство: коровы, свиньи, птица, да и огород был хорошим подспорьем.

Но вот в столицах… Даже пристав получал в месяц 175 руб. По меркам того времени, сумма немаленькая, но все равно недостаточная для человека, которому приходится содержать семейство и в силу служебного положения поддерживать определенный уровень жизни. С околоточными, получавшими гораздо меньше, обстояло еще хуже, не говоря уж о городовых. Любители помечтать о «богатой и сытной» царской России любят кстати и некстати упоминать о фантастической по нашим меркам дешевизне продуктов, от хлеба до осетрины. Это все так, но «печальники о старых временах» как-то забывают, что потребности человека заключаются не в одних продуктах: семейство нужно одевать и обувать, а одежда и обувь были отнюдь не дешевыми. Положение того же пристава требовало иметь как минимум кухарку и горничную и платить им из своего кармана. Наконец, детям следовало дать образование, а один год обучения в гимназии, что мужской, что женской, стоил шестьдесят пять рублей золотом…

Во-вторых, полиция, смело можно сказать, задыхалась от жуткого недофинансирования, если пользоваться современными терминами. Тут была своя «хитрушка»: жалованье полиция получала из государственной казны, а вот деньги на всевозможные хозяйственные расходы – канцелярские принадлежности, чернила, мебель, ремонт служебных помещений и прочее – шли из городской управы. А управа в данном вопросе отличалась редкой прижимистостью.

Оправдания эти, конечно, легонькие, но все же порой жизнь заставляла… Характерный пример: дело попавшего под суд пристава Бояновского, уличенного в том, что он не один год на Пасху и Рождество принимал «доброхотные даяния» от торговцев, рестораторов и трактирщиков (примерно выходило 600 рублей в год).

Подполковник Бояновский на службе в полиции состоял 34 года и считался образцовым служакой, строгим исполнителем закона. Даже те, что регулярно давали ему «праздничные подарки», показывали в один голос: в случае серьезного нарушения закона никакие «подарки» от ответственности не спасали. А служившие вместе с приставом говорили на суде, что Бояновский из-за своей принципиальности нажил немало врагов не только среди замешанных в серьезных грехах обывателей, но и собственных сослуживцев.

Когда в Москве в декабре 1905 года шли бои и на участок Бояновского напала дружина боевиков, пристав организовал оборону и нападение успешно отбил. При том что полиция была вооружена исключительно «смит-вессонами» (неплохими когда-то, но устаревшими револьверами). А боевики были вооружены не в пример лучше: «маузерами», «парабеллумами», «браунингами», швейцарскими и бельгийскими винтовками и даже ручными бомбами – самодельными, но эффективными.

Бояновский клялся и божился, что лично себе никогда не брал ни копейки: все «подношения» расходовал на оплату сверхурочного труда подчиненных (на официальную оплату сверхурочных денег опять-таки не было). И даже тратил на служебные нужды часть своего жалованья.

Тщательное расследование подтвердило, что пристав нисколечко не врал. Однако буква закона… С Бояновским суд поступил относительно мягко: штраф 10 рублей с заменой днем заключения на гауптвахте. Однако пристава уволили без пенсии… Вряд ли у него при таком образе жизни и службы были сбережения…

Однако гораздо больше было тех, кто, руководствуясь гораздо менее благородными побуждениями, работал исключительно на свой карман. В Петербурге с коррупцией все же обстояло чуточку полегче, а вот в Москве с определенного времени стало форменным образом зашкаливать…

Особенно после назначения нового градоначальника, генерала Рейнбота (январь 1906-го – ноябрь 1907 года). И появилось явление, тогда же названное «рейнботовщиной»: подлоги, вымогательство, стройная система взяток на всех уровнях с обязательным отстегиванием «наверх», перерасходование казенных средств, запущенные дела и прочие «прелести».

Начинал Рейнбот вроде бы неплохо, выступив в роли этакой «новой метлы». Один пример. От своего предшественника, принимая дела, он получил самые хорошие характеристики на пятерых приставов. Арефьев – «опытен, обывателями любим», Воронец – «опытен, довольно распорядителен, добрый начальник», Ползиков – «достаточно опытен и распорядителен», Львович – «довольно опытен, распорядителен».

Вот только совсем скоро самое поверхностное расследование мало что оставило от этих светлых образов. Оказалось, что Арефьев берет взятки не только деньгами, но и шелком, швейцарскими часами, фруктами, мужскими галстуками – всем, что подвернется. Пристав Воронец (как сообщили Рейнботу из Департамента полиции) во взятках не отстает, а кроме того, продает на сторону конфискованные револьверы. Ползиков хапает не хуже коллег, да вдобавок регулярно присваивает деньги, выделенные на жалованье ночным сторожам. Львович за взятки позволяет открывать на своем участке всевозможные торговые заведения, которые по тогдашним регламентам вообще нельзя было открывать.

Рейнбот всех пятерых уволил. Вообще, нужно заметить, что Рейнбот – фигура достаточно сложная, и изображать его одной лишь черной краской, безусловно, не стоит. Московская полиция тогда переживала не самые лучшие времена из-за декабрьских событий 1905 года и находилась, опять-таки пользуясь современными терминами, в серьезном психологическом шоке. Во время боев она, не обученная бороться с такими беспорядками, понесла большие потери убитыми и ранеными. Революционное брожение продолжалось, постреливали и швыряли бомбы террористы, городовые потеряли в глазах обывателей прежний престиж. Извозчики и ломовики (кучера грузовых телег) в самом массовом порядке перестали соблюдать правила уличного движения, на замечания отвечали ругательствами, а один из них, когда его остановили ночью за какое-то нарушение, взял да и огрел куском железа по голове городового и двух ночных сторожей. Бытовало нечто вроде лозунга: «Прошло ваше время, аспиды». Дошло до того, что частенько городовые стояли на постах пьяные – вещь прежде немыслимая.