Александр Бушков - Русский Шерлок Холмс [История русской полиции] [litres]

Поскольку дом Бендера, этакого местного олигарха, был самым большим и уютным в селе, там и стали срочно готовить несколько комнат, обставляя их со всей возможной роскошью, какой только Бендер располагал. Срочно собрали несколько народных хоров, и они принялись репетировать на гумне того же Бендера. На домах вывесили национальные флаги, у кого только нашлись, улицы выстлали свежескошенной травой, чтобы не пылило. Отобрав лошадей получше, сформировали даже почетный конный конвой с вплетенными в гривы коней лентами.

(Ох, небедное было село, судя по описаниям…)

Срочно стали искать, кто тут самый старший по чину государственный чиновник, которому и предстояло приветствовать столь неожиданно объявившуюся царевну, – сельский староста, по мнению местной «элиты», был все же простоват для столь почетной миссии. Самым старшим по чину оказался местный почтмейстер (он же начальник почтово-телеграфной конторы) Дмитриев. Он в полном парадном мундире и встал навытяжку у крыльца дома Бендера, а за спиной у него робко теснилась прочая местная власть.

Под вечер на окраине села запели гимн «Боже, царя храни», и покатилось волнами могучее «Ура!» – показался экипаж царевны, сопровождаемый конным конвоем (конечно, тем самым, сельским).

Своего конвоя у высокой гостьи не оказалось: с ней вообще не было ни единого свитского придворного, ни единого охранника. В полном одиночестве ехала на взятых в земской управе лошадях – в легком пальтишке летнем, в простом платочке, с повязкой Красного Креста на рукаве. Житель столиц моментально задумался бы: очень уж непрезентабельный вид у столь высокой гостьи, неведомо откуда объявившейся в саратовских краях в полном одиночестве…

Однако на селян всех имевшихся сословий словно некий гипноз напал. Почтмейстер в парадной форме торжественно отдал рапорт. Царевна взирала по сторонам довольно милостиво, правда, небольшое замечание все же сделала: по ее мнению, в селе слишком много собак, облаявших ее коляску при въезде.

(Один из верноподданных, далеко не самый бедный обитатель села, услышав такое, тут же кинулся домой и велел передушить всех своих собак, причем не уличных бродяжек, а элитных псов бойцовской породы, славившихся на всю округу, – в тех местах увлекались собачьими боями. О чем потом, правда, горько сожалел.)

Потом высокая гостья повелела незамедлительно собрать сельский сход. Собрали вмиг. Тогда приезжая произнесла короткую, но очень патриотичную и эмоциональную речь. Напомнила, что в это самое время в окопах сражаются храбрые русские солдатики, что она сама, можно сказать, только что с передовой и своими глазами видела нехватку многого. А потому она призывает немедленно организовать денежный сбор, пожертвовать, кто сколько может, на борьбу с врагом.

Слушали ее внимательнейше, а некоторые так умилились, что встали на колени. Староста с выборными от «опчества» бросился собирать деньги, а царевну тем временем пригласили откушать чем бог послал.

И местные купцы, и интеллигенты, и уж тем более тот самый фабрикант Бендер, хоть и провинциалы, имели некоторое представление, как воспитанные люди ведут себя за столом в обществе себе подобных. Поведение царевны противоречило и минимуму застольного этикета: она уселась за стол, не снимая пальто, со столовыми приборами управлялась крайне неуклюже, бутерброды в рот пихала руками, с соседями разговаривала с набитым ртом. Самое смешное, что и после этого зрелища никто не забеспокоился и не засомневался: гостья, старательно жуя, как-то ухитрялась всех уболтать.

Первым мысленно сыграл тревогу парень простой, обычный сельский урядник, приглашенный за стол в качестве самого высокого здесь чина местной полиции. Когда «великая княжна» прочистила нос пальчиком, а потом безмятежно вытерла его о скатерть, он не выдержал. Никогда не видел царевен, но, скорее всего, подозревал, что они должны вести себя как-то иначе.

Потихонечку выскользнул из дома и послал верхового к начальству – уездному исправнику. Тот прискакал, когда ужин еще не кончился. И без особого трепета поинтересовался у высокой гостьи, как раз выходившей из-за стола: а не найдется ли у нее какого-нибудь документика, удостоверяющего личность?

Гостья изволила разгневаться не на шутку и принялась стращать, что вмиг отправит наглеца в окопы, на передовую. Исправник оказался не робкого десятка: еще раз потребовал документы, а когда и на сей раз их не увидел, без церемоний объявил, что задерживает «высокую персону» до выяснения личности.

Задержали. С помощью женщин обыскали. Под пальто оказалось грязное, заношенное до дыр платье и такое же белье, а в карманах – паспорт на имя крестьянки Базарновой, двадцати шести лет, а также деньги – шестьдесят два рубля с копейками.

Тут уж ее начали допрашивать без тени великосветского этикета, соответственно обозначенному в паспорте крестьянскому сословию. Она быстро призналась, что подобную аферу – сбор денег для «героических солдатиков» – уже успела провернуть в нескольких соседних селах, по одной и той же методике: сама посылала телеграмму, а потом возникала… чуть было не написал «во всем блеске», но вот блеска-то как раз и не было, наоборот…

Можно себе представить, что чувствовали и какие слова произносили про себя жители Голого Карамыша – от захудалого крестьянина до фабриканта Бендера. Хотя, по большому счету, винить тут требовалось исключительно самих себя. Если бы не расторопный урядник, могла и смыться с очередными «пожертвованиями»…

Дело разбирал Камышинский уездный суд. Базарнова отделалась относительно мягко – ей дали два года исправительного отделения тюрьмы, а найденные при ней деньги передали в Красный Крест. Положительно не тот, что в прошлые столетия, стал самозванец, измельчал. Чуть позже мы встретимся еще с одним таким мелким, выдававшим себя за особу императорского дома. А пока, прежде чем перейти к рассказу о сыскной полиции и самых знаменитых русских сыщиках, затронем тему тоже небезынтересную – коррупцию в русской полиции. Этому злу в нашем цикле внимания уделено было немало, найдется что рассказать и о полиции…

Когда появилась полиция, появилась и коррупция (речь не только о России, тут все хороши). Скажу сразу: ради экономии места я в дальнейшем буду именовать «коррупцией» все виды полицейского лихоимства, от взятки до казнокрадства. Так проще.

Поскольку в рассказе об истории русской полиции мы добрались до времен Александра II, времен реформ, о них и пойдет речь. Ну что, реформы… Никогда, нигде, ни в одной стране (за исключением современного Сингапура) коррупцию всех видов не удавалось искоренить полностью.