Александр Бушков - Русский Шерлок Холмс [История русской полиции] [litres]

Вообще-то было в этом и кое-что положительное: наличие сильных и хорошо организованных «зорких соколов» все же влияло на снижение коррупции и попытки лихоимцев организоваться, «как при Рейнботе». С другой стороны, либерализм, так уж ему от роду написано, всегда был палкой о двух концах…

Довольно долго работала практика, по которой все пойманные в Москве лица, бежавшие с мест высылки, автоматически подлежали трехмесячному аресту. Однако в конце 1913 года московский градоначальник Адрианов был вынужден это правило отменить. К каким последствиям привела эта забота о правах человека, подробно писал В. А. Гиляровский: «Этой меры боялись преступники, а теперь хлынули в Москву, зная, что за появление их в столице при задержании передадут мировому судье, который нередко присуждает таких к аресту от 3 до 7 дней. И весь преступный элемент потянулся в столицу, где удобно скрываться и удобно видеться с орудующими в Москве и пока не попавшимися ворами и разбойниками, которые охотно принимают опытных сообщников. Преступная биржа растет благодаря удобствам свиданий для плохо одетых в воровских притонах – чайных и бильярдных, – а для тех, которые почище, – на ипподромах, около тотализатора. Сыскной полиции до смешного мало, чтоб следить за разрастающимися не по дням, а по часам притонами».

После ликвидации Сыскного приказа русская полиция на добрых сто лет осталась без специализированного органа, занимавшегося бы исключительно оперативно-разыскной деятельностью. Почему так случилось, можно только гадать – ну вот, так уж получилось… Создалась ситуация, которой я, как ни бился, так и не смог подобрать названия: процветала профессиональная преступность, уже тогда хорошо организованная, со своим жаргоном, «малинами» и прочими сомнительными прелестями, а профессиональных сыщиков не было.

Учредили, правда, Розыскную экспедицию, но она работала только в Санкт-Петербурге и к полиции никакого отношения не имела – подчинялась Юстиц-коллегии, тогдашнему Министерству юстиции. Полицейское начальство на местах оказалось в положении, когда, как говорится, и врагу не позавидуешь: за разгул криминала спрашивали по-прежнему с него, но бороться с таковыми силами обычной полиции (обученной лишь нехитрой методике «тащить и не пущать») было решительно невозможно.

Стали искать выход и довольно быстро нашли; еще при Екатерине II: полицейские начальники, присмотревшись как следует к своим подчиненным, отбирали тех, кто «имел особливый дар производить следственные дела», и, освободив от прочих обязанностей, делали «розыскниками». Это кое-как поправило дела. Хотя по большому счету оставалось любительством чистой воды: для такой работы необходима структура… Без нее отдельные успехи так и оставались отдельными успехами.

Наверняка в XVIII столетии многие «любители» добивались в борьбе с преступностью нешуточных успехов, но их имен мы сегодня попросту не знаем (или просто-напросто никто не проводил скрупулезных исследований полицейских архивов того времени, прекрасно сохранившихся до сих пор).

А вот в XIX столетии известные имена появились. Как и в прошлом веке, самым активным образом действовали «сыщики-любители». Только не нужно думать, будто речь идет о штатских людях со стороны, наподобие Шерлока Холмса или Эркюля Пуаро. Речь идет все о тех же специально отобранных людях, у которых начальство усмотрело «особливый дар производить следственные дела». Иногда их называли «следственными приставами», а позже, гораздо чаще, – «сыщиками-любителями».

Во времена Александра I форменной знаменитостью стал Гаврило Яковлевич Яковлев, фигура сложная, интересная и противоречивая. Именно его, официально числившегося следственным приставом, и стали называть «сыщиком».

Карьеру он начал в 1812 году, во время наполеоновского нашествия, – в составе особой полицейской «спецгруппы» был оставлен в Москве, чтобы перед вступлением французов устраивать поджоги. Судя по тому, что мы знаем о том времени, «спецгруппа» со своей задачей справилась неплохо (помогали и «инициативники»), так что Бонапарт оказался едва ли не на пепелище и вскоре, как прекрасно известно из истории, вынужден был из Москвы слинять самым позорным образом…

А Яковлева «перебросили» на борьбу с криминалом, в чем он весьма преуспел. Как писал еще в XIX веке один из тогдашних первых исследователей криминалистики, «Яковлев от природы был щедро наделен особенною способностью, или шестым, так сказать, инстинктивным чувством, вроде чутья, для преследования преступников, распознавания их в толпе по одной их наружности и поимке их». Здесь нет ни преувеличений, ни фантазий. Знаменитое «оперское чутье» и в самом деле существует, очень уж многочисленными примерами подтвержден сей факт.

Преступлений Яковлев раскрыл массу и преступников отправил за решетку немало. К сожалению, меньше известно о подробностях и деталях, хотя точно известно, что сохранилось множество следственных дел о проведенных им расследованиях. Просто никто до сих пор так и не занимался ими всерьез.

Известен разве что один случай, скорее юмористического плана. Некий полицейский чиновник для особых поручений, человек состоятельный, из хорошей фамилии, внезапно возмечтал обрести еще и славу сыщика (не имея к тому никаких способностей). Персона была важная, и Яковлев пошел ему навстречу. В его распоряжении кроме подчиненных полицейских имелось немалое количество так называемых «ищеек»: платных осведомителей, большей частью как раз и принадлежавших к уголовному миру (мелкие воры, скупщики краденого и тому подобная публика). Именно с их помощью Яковлев и раскрывал большую часть преступлений, выводя своих «барабанов» (как они сегодня именуются) из-под следствия и суда, когда возникала такая необходимость. Конечно, благородный Шерлок Холмс таких методов не использовал, но он был вымышленным персонажем. А реальность, увы, такова, что полиция не только в России, прошлой и нынешней, вообще во всем мире вынуждена широко использовать именно таких «ищеек» (только прекраснодушный идеалист может считать, что без подобных методов не обойтись, но подобные персонажи сами в полиции никогда не служили, а доведись им послужить, наверняка быстро сами стали бы использовать подобную практику, поскольку без нее, увы, не обойтись…).

Одним словом, чиновник был птицей важной, с которой следовало поддерживать хорошие отношения: и Яковлев отдал в его распоряжение «ищейку», большого плута, дал ему денег и с глазу на глаз велел самому устроить какое-нибудь преступление, лучше всего, кражу, чтобы чиновник, «расследовав» ее в сжатые сроки, мог бы отличиться.