Александр Бушков - Русский Шерлок Холмс [История русской полиции] [litres]

Ну, вот такой был сын своего времени… С одной стороны, взяточник, хапуга, частенько стряпавший липовые дела, с другой – и в самом деле отличный сыщик, успешно работавший не только в Москве, Яковлев часто выезжал в командировки и в другие города, так что, без преувеличений, был всероссийской знаменитостью.

В последние годы царствования Александра I звезда Яковлева закатилась. Времена пришли новые, более либеральные – за соблюдением «Закона о неделании пристрастных допросов и истязаний при следствиях» стали смотреть строже. Яковлева потихонечку спровадили в отставку с пенсией, и он несколько лет вел спокойную, небедную жизнь отставника, пока в 1831 году в шестьдесят лет не умер от свирепствовавшей тогда холеры…

Во времена Николая I большой известностью пользовался знаменитый московский сыщик Поляков, раскрывший немало серьезных преступлений и крупных афер. В силу некоторых обстоятельств его именовали еще и «самородком». Дело в том, что Поляков, хотя и дослужился за несомненные заслуги до пристава, образования не получил вообще никакого и был едва грамотен. Так что за всю его долгую службу все бумаги (за отдельное вознаграждение) вел опытный письмоводитель. Тем не менее Поляков много лет писал мемуары. Сохранись они, чтение, без всяких сомнений, было бы преинтереснейшее, да вот беда… По воспоминаниям современника, «форма их изложения так всецело расходится с законами грамотности и так противоречит грамматике, что лица, в руках которых эти записки побывали, наотрез отказались придавать им какую-нибудь литературную форму». Так что после смерти Полякова эти бумаги наверняка оказались выброшенными на помойку, а жаль…

О профессионализме «самородка» хорошо говорит один-единственный факт: уже во времена реформ Александра II молодые судебные следователи с университетским образованием, но без практического опыта много и часто обращались к отставному уже Полякову за советами и консультациями.

Можно еще упомянуть, что на службе Поляков сколотил себе капиталец в 200 000 рублей – еще один сын своего времени…

Его ученик, пристав Шидловский, тоже в свое время прославился как известный сыщик, специализировавшийся главным образом на крупных кражах, растратах и подлогах. В отставку вышел с капитальцем в 400 000 рублей…

Большой известностью пользовался и очередной «сыщик-любитель» пристав Хотинский. Человек умный и волевой, он, по воспоминаниям современников, знал наперечет всех московских воров, от крупных до мелкоты, знал все до одного притоны. И взял московский уголовный мир в такие ежовые рукавицы, что по первому слову пристава самые отпетые мазурики, не прекословя и не пытаясь отпираться, выкладывали похищенное – при том что Хотинский, уточню, рукоприкладством не пользовался, обходился, можно сказать, мягким и ненавязчивым увещеванием…

Самый знаменитый случай в служебной карьере Хотинского – история, случившаяся не с кем-нибудь, а с министром внутренних дел Тимашевым. Министр приехал в Москву повидаться с жившей там старушкой-матерью, а на другой день (человек был богомольный) пошел к обедне в Успенский собор. Вернувшись домой, он не обнаружил в карманах ни кошелька, ни блокнота с важными служебными записями, а главное – пропал и массивный золотой портсигар с выложенными бриллиантиками императорским вензелем и гербовым двуглавым орлом, наградной, полученной от самодержца…

Вот это был скандал, так скандал! Генерал-губернатор князь Долгоруков, которому Тимашев рассказал о пропаже, впал в состояние тоскливого бешенства: в кои-то веки в Москву заехал сам министр, и его тут же обнесли. В Петербурге об этом узнают очень скоро, пойдут разговоры, может дойти до императора, и как это может отразиться на репутации самого Долгорукова, лучше не думать, иначе станет совсем тоскливо. Хорош генерал-губернатор, во вверенном которому городе карманники нагло обчистили министра внутренних дел…

Долгоруков вызвал обер-полицмейстера, подробно обрисовал ему ситуацию, ее возможные последствия и поставил задачу: в лепешку расшибиться, но похищенное найти!

Обер-полицмейстер, гораздо лучше, чем Долгоруков, разбиравшийся в криминальных делах, решил, что найти похищенное невозможно. Как ты в лепешку ни разбивайся. Он в самых расстроенных чувствах сообщил состоявшему при нем чиновнику по особым поручениям, что перед ними поставлена совершенно невыполнимая задача – так что теперь хоть стреляйся…

Узнав, в чем дело, чиновник, в отличие от начальника, печалиться и не подумал, наоборот, заулыбался и сообщил:

– Мы с вами, ваше высокоблагородие, вещичек и в самом деле не найдем, а вот пристав Хотинский найдет. Где же тут невыполнимое требование?

– Да как же он найдет? – горестно вопросил начальник.

– Это уж его дело, но найдет. Прикажете к нему поехать?

Обер-полицмейстер был в таком состоянии, что готов был отправить помощника хоть к самому дьяволу, лишь бы помогло. Чиновник получил приказ мчаться к Хотинскому немедленно.

Помчался. Расспросив об обстоятельствах дела и месте преступления, Хотинский, нимало не раздумывая, просветил визитера: за Серпуховской заставой есть деревня, собственно, приписанная к городу слобода Большие Котлы, населенная одними ворами, и именно тамошние жители (посменно, как сказали бы мы сегодня) «работают» в том числе и в Успенском соборе. После чего, заявив, что времени терять не стоит, сел в свой экипаж и помчался в Большие Котлы.

Нигде не останавливаясь, поехал прямо в местную «хазу» – большой трактир, где как раз шла разухабистая гульба с непристойными песнями. При появлении пристава моментально наступила тишина, многие встали из-за столов и, сдернув шапчонки, со всем почтением раскланялись. Пристально оглядев «почтеннейшую публику», пристав (кстати, верзила с зычным голосом) рявкнул на весь трактир:

– Кто вчера в Успенском соборе работал?

Ему тут же сообщили, что работали Николка Цыган и Егорка Истопник. Цыган сейчас дома, привести его можно в два счета, а вот с Истопником сложнее: он после удачной «работы» набрался так, что лежит бревно бревном, и растолкать его нет никакой возможности. На что Хотинский приказал: доставить обоих немедленно, а как именно приведут в чувство Истопника, ему наплевать. В конце концов, нашатырь есть…

Быстренько приволокли Цыгана. Тот после короткого запирательства выложил все как на духу: ну да, так и есть, все названные вещички попятили они с Истопником. Деньги из кошелька пустили на пропой души, исписанные листочки из блокнота, чтобы не было лишних улик, вырвали, разодрали и выкинули, после чего и кошелек с пострадавшим блокнотом, и портсигар отдали в заклад ростовщику с Колосовой улицы, известному еще и как скупщик краденого.