Наталия Сотникова - Что губит королев

Родители кронпринца Георга-Людвига потребовали, чтобы невестка прекратила эту связь, и объявили сестру и брата Кёнигсмарков нежелательными особами при дворе. Курфюрст поставил графу в вину то, что офицер как-то без разрешения покинул полк. Его сестра Аврора была вынуждена уехать домой, в Штаде. София-Доротея попыталась искать защиты у своих родителей, но те равным образом настаивали, чтобы дочь и не помышляла о разводе. Герцогству Брауншвейг-Люнебург, в особенности его цельской части, постоянно угрожали вторжением датчане и шведы, а курфюрст Эрнст-Август нес на себе основной груз военной защиты владений, так что ссориться с ним родной брат не мог. Когда в июне 1694 года муж в очередной раз избил ее, София-Доротея уехала в Целле, но, отлежавшись в отчем доме, была вынуждена возвратиться в Ганновер. Там она предпочла поселиться во дворце Ляйнешлос, хотя свекор со свекровью ожидали ее в летнем поместье Херренхаузен. Положение любовников становилось все более отчаянным, и они начали помышлять о побеге. Как всегда, все упиралось в отсутствие финансовых средств. Граф отправился в Дрезден, к своему другу, курфюрсту Августу Сильному, за которым числился карточный долг в 30 000 талеров. Только что взошедший на престол и сильно потратившийся на коронационные торжества Август тоже оказался не при деньгах, но предложил своему другу командование полком, и Филипп-Кристоф дал согласие. По возвращении в Ганновер он продал свой дом и приказал секретарю Михелю Хильдебранду подготовить переезд.

Свекор и свекровь Софии-Доротеи пребывали в своем поместье Херренхаузен, муж принцессы гостил у сестры Шарлотты, королевы Пруссии, в Берлине. 1 июля 1694 года граф фон Кёнигсмарк около 10 часов вечера покинул свой дом и бесследно исчез.

Что произошло в ту ночь? Точно этого не знает никто, но все предположения основаны на ходивших тогда смутных слухах. Он, безусловно, направился в Ляйнешлос – по одной версии, на условленное свидание с Софией-Доротеей, пробравшись в ее покои по потайной лестнице, которая вела из Кавалерского зала; по другой – ему направила от имени возлюбленной поддельное письмо с просьбой явиться во дворец графиня фон Платен; по третьей – любовники собирались бежать либо в княжество Вольфенбюттель, либо в Саксонию, но София-Доротея попросила отсрочку на сутки, чтобы проститься с детьми. Датский посол в соседнем княжестве Вольфенбюттель писал, что в Кавалерском зале на графа набросились четыре человека и закололи его кинжалами. Упоминали даже их имена: старший камер-юнкер Вилкен Кленке, придворный Филипп-Адам фон Эльтц, камер-юнкер Ганс-Кристоф фон Штубенфоль и итальянский священник по имени Николо Монтальбан. Называли совершенно умопомрачительную сумму в 150 000 талеров, выплаченную убийцам (стоит отметить, что Монтальбан получал годовое жалованье в 200 талеров, тогда как жалованье министра княжества составляло 1 500 талеров). Кое-кто добавлял даже такие ужасающие подробности, что при убийстве присутствовала графиня фон Платен, жаждавшая в полной мере насладиться местью неверному любовнику и для полного торжества раздавившая каблуком своей туфельки рот умиравшего Филиппа-Кристофа.

Труп, к которому привязали тяжелые камни, был якобы сброшен в реку Ляйне, где наверняка с ним быстро разделались плотоядные сомы. По другой версии, бездыханное тело замуровали в стенах замка. Неясно было лишь то, кто отдал приказ на убийство. Смерть фон Кёнигсмарка на довольно долгое время стала темой для обсуждения в дипломатических кругах и при европейских дворах. Например, английский посол в Ганновере Джордж Степни писал в своем донесении в Лондон:

«Яд и кинжал здесь дело такое же обычное, как и в Италии. … Возможно, участие в этом деле приняла некая дама (имеется в виду графиня фон Платен) , с которой он состоял в очень близких отношениях».

Пропажей графа фон Кёнигсмарка заинтересовался даже французский король Людовик ХIV, брат которого, герцог Орлеанский, напоминаем, был женат на племяннице курфюрстины Софии, принцессе Пфальцской. Его величество попросил невестку выяснить у родственницы обстоятельства этого события, но та получила от тетки весьма невнятный ответ. Кто захочет выносить сор из замка столь родовитой семьи?

Много лет спустя по рукам ходила копия предсмертного признания графини фон Платен, каявшейся в том, что Филипп-Кристоф был убит по ее наущению. Правда, оригинала никто в глаза не видел.

Во время Второй мировой войны Ганновер сильно пострадал от воздушных налетов, эта печальная судьба не обошла стороной и замок Ляйнешлос. При его восстановлении был найден ряд костей от семи разных человек и даже череп, который сочли останками фон Кёнигсмарка. Однако череп оказался женским, а анализ, произведенный намного позднее самыми современными методами в сравнении с данными потомков Кёнигсмарков, проживающих в Англии, дал отрицательный результат. То же самое произошло в 2016 году, когда в замке Ляйнешлос при рытье шахты для установки лифта обнаружили человеческие останки.

София-Доротея узнала об исчезновении своего возлюбленного только тогда, когда был учинен обыск в ее покоях, найдены зашитые в оконные занавеси и спрятанные в коробках для игорных карт письма Кёнигсмарка, а также задержана фрейлейн фон Кнезебек. Предполагалось, что фрейлина выступит в качестве главного свидетеля в уже начатом процессе о разводе. Однако, невзирая на попытки заставить ее дать нужные показания, та непоколебимо отстаивала невиновность своей повелительницы. Нарушение супружеской верности никак не удавалось доказать. Поэтому Элеонора фон Кнезебек безо всякого суда была заключена в государственную тюрьму Шарцфельс в Гарце. Женщина принадлежала к старинному, но захудалому роду; семья всячески пыталась добиться проведения судебного процесса, предлагая даже залог в 100 000 талеров, но эта борьба оказалась безуспешной.

София-Доротея хотела уехать в Целле, но отец отказал ей в убежище, и принцессу поместили в здание управления округа Альден. Здесь с ней во время подготовки бракоразводного процесса обращались как с заключенной. Она не имела права никого принимать и ни с кем советоваться. Ее предположительно невиновный и ничего не подозревающий супруг в ту пору не без приятности проводил время у своей сестры, королевы Пруссии, в Берлине, как сообщала о том курфюрстина София в письме своей племяннице, герцогине Орлеанской:

«Мой сын весьма недурно развлекается у своей сестры, он не знает, что случилось, и будет ошеломлен. Но он должен будет взять себя в руки, как все прочие герои».

Тем временем София-Доротея осознала ошибочность своего поведения и наивно положилась на милость курфюрста. Но она категорически отметала подозрение, что будто бы Кёнигсмарк явился на свидание ночью в ее покои. Принцесса просила о разводе со своим супругом, поскольку не может переносить его. По этому поводу курфюрстина выразилась в своем письме ко все той же герцогине Орлеанской следующим образом: