Уильям Далримпл - Кох-и-Нур. Семейные трагедии, коварные заговоры и загадочные убийства в истории самого большого алмаза

Ставки продолжали расти. Министерство по делам Индии отказалось оплачивать счета за одежду для детей Далипа Сингха. Не испугавшись, Далип направил длинную очередь кредиторов к их дверям. Пусть Далип и становился в таких ситуациях дерзким и воинственным, все же стресс, вызванный конфликтом, брал свое. Некогда прекрасный молодой человек, который привел в восторг живописца Винтерхальтера, теперь был вспыльчивым, пузатым, лысым пьяницей. Он забыл о своей молодой семье в Эльведене и приучил жену к бутылке. Хотя старшие сыновья Далипа находились в школе-пансионе и были защищены от нарастающего хаоса, младшие дети бегали без присмотра, в то время как Эльведен вокруг них постепенно разрушался.

В начале 1880 года британское правительство предложило Далипу одноразовую беспроцентную сумму в £57 000, достаточную, чтобы оплатить долги и спасти его от банкротства. Сумма предоставлялась взаймы, но с условием. Эльведен должен был быть продан после его смерти, и деньги за него поступят британскому правительству. Махараджа был раздавлен. Эти условия не позволяли Далипу обеспечить детей наследством. Они, в сущности, становились бездомными, отданными на милость тому самому государству, которое, как он теперь был убежден, его ограбило. После того как кредиторы отказались предоставлять ему дальнейшие товары и услуги до того, как они будут оплачены, а банки больше не ссужали ему денег, у Далипа остался только один шанс. Он написал напрямую королеве Виктории, умоляя ее позволить ему сохранить Эльведен. Далип написал:

«Мое сердце разрывается, когда я думаю, что мой старший сын будет изгнан из своего дома, оставит место, с которым связаны его первые в жизни воспоминания. Никто не знает, кроме меня, моя государыня, о той агонии, которую я испытал, когда меня выгнали из дома и из родной страны, и я содрогаюсь, думая о страданиях, каким может подвергнуться мой бедный мальчик» [301].

Ответ королевы Виктории был теплым, но малоутешительным:

«Дорогой махараджа, я должна признать – письмо 13-го числа очень сильно меня огорчило. Вы знаете, как я любила вас и как искренне вам сочувствовала, зная, что вы были невинной жертвой печальных обстоятельств, заставивших вас покинуть свою страну. Я сразу же написала лорду Хартингтону [министру по делам Индии] с просьбой посмотреть, что можно сделать для обеспечения вашего комфорта и должного положения для ваших детей. Как я писала вам до того раз или два, я полагаю, вы были несколько экстравагантны, что, возможно, привело вас к недостатку уверенности в том, что касается будущего… Надеюсь, с махарани и вашими дорогими детьми все хорошо…» [302]

С семьей Далипа Сингха все было совершенно не хорошо, и дела вот-вот должны были ухудшиться еще больше.

Махараджа обратился к влиятельным друзьям за поддержкой, но большинство из них отвернулись от него, смущенные тем, во что он превратился. Затем Далип пригрозил пойти в суд, но отказался от этой мысли вскоре после выхода написанной им книги, содержавшей его юридические аргументы против Лахорского договора, которая была осмеяна теми, чье мнение в обществе имело наибольший вес. Затем Далип обратился к прессе, умоляя британский народ со страниц газет оказать давление на свое правительство. Хотя газеты публиковали его письма, они одновременно издевались над его всевозрастающим отчаянием.

Все это время Виктория, женщина, которую Далип когда-то любил как мать, наблюдала молча, не желая или не имея возможности высказаться. С болью и яростью Далип писал королеве, напоминая ей о том, что привело его к этому отчаянному положению:

«С детства я был абсолютно в руках правительства, не имея возможности проявить свою волю или совершить что-либо без разрешения. Я безоговорочно доверял его доброй воле. Теперь же оказывается, что так и было задумано с самого начала – делать то, что меньше всего отвечает моим насущным требованиям и что заставит моих детей и семью постепенно погибнуть» [303].

Не получая ниоткуда помощи, Далип решил уколоть Викторию туда, где, как он знал, это больше всего могло причинить боль. Он предположил, что может отказаться от христианства, которое так высоко ценила в нем королева:

«Моя государыня …я принял христианство, поскольку те, кем я был окружен в это время, были последовательными в своем поведении. Мы, сикхи, дикари по природе, действуем (так, как есть) согласно нравственности нашей веры. Мы не заявляем одно, а делаем другое» [304].

Придворным королевы Виктории Далип рассылал еще более страшные угрозы. Если британское правительство продолжит чинить ему препятствия, индиец может попытаться заключить союз со старой британской противницей, Россией, и выступить на войну во главе армии сикхов, жаждущих отмщения.

В январе 1886 года махараджа выставил все содержимое Эльведен-холла на аукцион. Само здание забрало правительство за долги, а всему остальному – от домашних светильников до нескольких оставшихся яиц фазана в питомнике – назначили цену и каталогизировали для быстрой продажи. Далип провел пять бесплодных лет, пытаясь вернуть средства, которые, по его мнению, он заслуживал, – лишь малую часть того, что у него забрали, когда он был мальчиком. На деньги, собранные от продажи Эльведена, Далип купил билеты для себя и семьи, чтобы вернуться в Индию. В глубине души он лелеял мечты о захвате своего бывшего королевства силой. По расчетам Далипа, верноподданные соотечественники восстанут после его возвращения, и русские войска, жаждущие ему помочь, выступят из Афганистана.

Далип не уехал дальше Адена. Его и семью арестовали 21 апреля 1886 года в Порт-Саиде, до того как их корабль достиг Суэцкого канала. Хотя Далипа в конце концов выпустили, его навязчивая идея пожрала его, разрушила семью и подорвала здоровье.

Далип Сингх умер без гроша в кармане и в одиночестве 21 октября 1893 года в обшарпанном парижском отеле. Ему было 53 года. Поскольку ни у кого из его детей не было наследников, род Далипа закончился вместе с ним. Эту трагедию жители Пенджаба остро ощущают и сегодня.

Когда новость о кончине Далипа стала достоянием общественности, возобновились разговоры о проклятии Кох-и-Нура; и когда королева Виктория умерла в 1901 году, Кох-и-Нур перешел не ее сыну, новому императору Индии, королю Эдуарду VII, а ее невестке, королеве Александре. Каким-то образом укоренилась вера в то, что женщины могут носить его безнаказанно, но камень уничтожит любого мужчину, посмевшего взять его. Никто не знал происхождения суеверия, но ввиду случившегося с Далипом Сингхом исключать такую возможность было нельзя.

Красивая, с белоснежным цветом лица, густыми каштановыми кудрями и элегантной лебединой шеей, королева Александра питала страсть к драгоценностям, какой не знал еще ни один британский консорт в прошлом или настоящем. Для коронации 9 августа 1902 года юбки королевы Александры были заколоты алмазными бантами, на каждом из которых был подвешен большой камень. Пояс, инкрустированный алмазами, обхватывал ее тонкую талию, покрытый алмазами лиф платья Александры был прикрыт сказочным колье Дагмар, включающим 2000 бриллиантов и 118 жемчужин в золоте. Говорили, что колье содержит кусочек дерева с креста Иисуса Христа.