Уильям Далримпл - Кох-и-Нур. Семейные трагедии, коварные заговоры и загадочные убийства в истории самого большого алмаза

На шее у королевы Александры была большая бриллиантовая кокарда [305], вокруг которой располагались несколько нитей превосходного жемчуга. Шея супруги короля каким-то образом сумела выдержать вес коронационного ожерелья королевы Виктории с двадцатью шестью гигантскими алмазами.

Элемент, который привлекал наибольшее внимание, однако, был новый дизайн короны королевы Александры. Она была переделана из диадемы королевы Виктории, которую та надевала в Версале в 1855 году. 3000 алмазов сплетались в восемь широких арок, сходящихся в сферу, инкрустрированную алмазами. В центре коронационной короны почетное место занимал Кох-и-Нур.

Как и королева Александра, и королева Виктория перед ней, королева Мария решила оставить Кох-и-Нур в самом центре ее короны. Когда король Георг V обещал «управлять народом королевства Англии и ее доминионами, в соответствии с уставом Парламента, а также с законами и обычаями…», он делал это под пристальным взглядом Кох-и-Нура.

В последующие десятилетия алмаз Кох-и-Нур оказался на коронации двух других супруг британских королей. Жена будущего короля Георга V, принцесса Мария, нашла корону свекрови слишком вызывающей и заказала у Garrard более простую для церемонии коронации в 1911 году. Состоящая из 2200 небольших алмазов, корона были сделала так, что после церемонии королева могла снять ее части и носить остальное в виде венца. И лишь одно оставалось неизменным. Как и королева Александра, и королева Виктория перед ней, королева Мария решила оставить Кох-и-Нур в самом центре ее короны. Когда король Георг V обещал «управлять народом королевства Англии и ее доминионами, в соответствии с уставом Парламента, а также с законами и обычаями…» [306], он делал это под пристальным взглядом Кох-и-Нура.

То же самое произошло и с его сыном, королем Георгом VI. Георг не был рожден, чтобы стать королем, но он шагнул в пустоту, которую оставил после себя Эдуард, отрекшийся от престола из-за отношений с разведенной американкой Уоллис Симпсон. Для коронации Георга VI Елизавета, его супруга, снова переделала корону. Новый вариант был сделан из платины с 2800 бриллиантами, главным образом в огранке «кушон», некоторые были огранены «розой» и часть – бриллиантовой огранкой. Полосу сверкающих крестов и прямоугольников прерывал спереди большой алмаз, подаренный королеве Виктории в 1856 году турецким султаном. Над всем этим располагались четыре геральдические лилии и четыре креста, прерывавшихся еще бо́льшим крестом спереди в центре, в который был вставлен Кох-и-Нур. Елизавета будет носить корону на каждой церемонии открытия парламента, а также на коронации собственной дочери, когда нынешний монарх, королева Елизавета II, взошла на трон 2 июня 1953 года.

Хотя англичане поверили, что проклятие Кох-и-Нура уничтожит только мужчину-монарха, королева Елизавета II решила не рисковать и воздержалась от ношения драгоценности. Теперь Кох-и-Нур находится на выставке в лондонском Тауэре, но «выход на пенсию» для алмаза не прошел безболезненно.

В 1947 году правительство Индии, только что вновь получившей независимость, попросило вернуть алмаз Кох-и-Нур. Одновременно правительство Ориссы, подконтрольное Индийскому национальному конгрессу, выступило со своим собственным заявлением, сославшись на завещание махараджи Ранджита Сингха на смертном одре, в соответствии с которым он завещал камень храму Джаганнатха в Пури. Оба требования были рассмотрены кратко. Британское правительство заявило, что алмаз был официально подарен тогдашнему суверену, королеве Виктории, его законным владельцем, махараджей Лахора. Чтобы подвести черту под этим вопросом, правительство добавило, что эта ситуация «не подлежит обсуждению».

Во время коронации королевы Елизаветы II, когда Кох-и-Нур появился в короне ее матери, Индия вновь направила просьбу вернуть камень, возможно, надеясь, что новый суверен будет более сговорчив. Ее тоже категорически отвергли.

В 1976 году Великобритания пережила самое жаркое лето за всю историю наблюдений за погодой. Вода была нормирована, и больницы переведены в состояние тревоги из-за всплеска экстренных госпитализаций и двадцатипроцентного увеличения «избыточных смертей». Жара также породила новую напасть: божьи коровки, обычно дружелюбные на вид насекомые с характерными малиновыми и черными пятнистыми спинами, необычайно расплодились. Двадцать четыре миллиарда божьих коровок роились по небу из-за неурожая и горящих лесов. Сотрудники Палаты общин, которым запретили снимать свои отличительные зеленые куртки, несмотря на температуру, вошли в историю, выйдя на демонстрацию в знак протеста, и часы Биг-Бена пережили свою первую и единственную серьезную поломку.

Его куранты молчали в течение трех недель, добавляя ощущение, что какая-то темная сила захватила Британию.

В августе того же года, в канун празднования Дня независимости Пакистана, когда температура в Лондоне поднялась до самого высокого уровня, Зульфикар Али Бхутто, премьер-министр Пакистана, написал своему британскому коллеге Джеймсу Каллагэну и потребовал возвращения алмаза Кох-и-Нур. Его претензия базировалась на том, что драгоценный камень был частью наследия Лахора и его забрали из сокровищницы именно этого города.

В письме пакистанский премьер осудил исчезновение «уникальных сокровищ, являющихся плотью и кровью пакистанского наследия». Возвращение Кох-и-Нура в Пакистан «стало бы убедительной демонстрацией духа, который добровольно побудил Великобританию избавиться от своего имперского бремени и возглавить процесс деколонизации». Бхутто добавил, что возвращение алмаза «будет символом новой международной справедливости, разительно отличающейся от нравов прошлого века, отличавшихся стремлением к захватам и узурпации».

Иск был полностью неожиданным и заставил и без того изнуренное правительство изрядно попотеть. Каллагэну потребовалось около месяца, чтобы ответить, но когда он это сделал, ответ снова был отрицательным. Он сказал, что «было четко сформулировано положение» о передаче Кох-и-Нура «британской короне… в мирном договоре с махараджей Лахора, который завершил войну 1849 года». Он продолжил: «В свете запутанной прошлой истории алмаза Кох-и-Нур, очевидного британского права на него и множества требований, которые, несомненно, были бы предъявлены ему, если бы его будущее когда-либо казалось сомнительным, я не мог посоветовать Ее Величеству Королеве, чтобы он был передан какой-либо другой стране».

Государственные служащие завели папку по этому вопросу и поместили туда письмо Бхутто вместе с бескомпромиссным ответом Каллагэна. Туда же добавили краткую историю Кох-и-Нура, в которой сотрудник Уайтхолла отмечал, что королева-мать совсем недавно носила бриллиант на коронации дочери. «Мне показалось, что получилось очень неловко!» – нацарапал Каллагэн.