Сергей Брилёв - Разведка. «Иван» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона в 1942—1944 гг.

Во времена ГДР в одной из бывших камер Равенсбрюка висел портрет Ноффке с информацией о том, что её убили в ночь на 7 ноября 1943 г. (то есть на годовщину Октябрьской революции; это похоже на одну из идеологических натяжек; в 1991 г. все фотографии бывших коммунисток из Равенсбрюка были удалены). Но с тех пор обнародована, рассекречена новая информация.

В личном деле Эльзы Ноффке в фонде Коминтерна в РГАСПИ есть запись: «В 1943 г. Ноффке Эльза была арестована гестапо. Сидела в полицейской тюрьме в Берлине… В начале 1944 г. казнена» [519].

Однако, как следует из переписки SOE с НКВД, в конце мая 1945 г. Москва заинтересовалась и той информацией о судьбе «Никитиной»-«Поски», которую выяснили в Лондоне [520]. Освобождённая из концлагеря Равенсбрюк «Лиз» рассказала своим соотечественникам, что в последний раз видела подругу, которую знала как «Поска», 10 февраля не сорок четвёртого, а сорок пятого года. Та искала возможность получить европейский паспорт и просила связаться с «её друзьями», чтобы те сообщили о случившемся с ней её мужу [521]. Собственно, это и произошло: ведь в Лондоне Эльзу Ноффке знали под фамилиями «Новикова» и «Поска». Сообщение пришло (по крайней мере, в Лондон).

А ещё в тот день, 10 февраля 1945 г., Эльза сказала своей знакомой «Лиз», что её везут в Берлин [522]. Тайас считает, что на самом деле в ночь с 10 на 11 февраля её расстреляли в концлагере, а тело сожгли в крематории [523].

Сестра Эльзы Ноффке Альбин и её муж сгинули в репрессиях [524]. В частности, М.Е. Креппс был осужден Военной коллегией Верховного суда СССР по обвинению в активном участии в антисоветской террористической организации и расстрелян 27 октября 1937 г. Посмертно реабилитирован 6 июня 1956 г. Место захоронения – Донское кладбище, могила № 1… [525]

Пожалуй, из всех, о ком шла речь в этой главе, своей смертью умер только Эрнст Ноффке: 16 ноября 1973 г. в Восточном Берлине [526]. До этого он успел многое сделать. Хотя, конечно, не всё так просто.

Как рассказывает И. Вольфрам, у отца были очень сложные отношения с руководством вновь образованной ГДР, и даже в Восточную Германию он смог вернуться из СССР лишь в январе 1952 г. Там он поступил на работу в Издательство литературы на иностранных языках. В 1960 г. его приняли в пресс-службу Совета министров ГДР, в 1965 г. он стал научным сотрудником в Университете экономики в Берлине-Карлсхорсте. А до этого в Советском Союзе…

Во время войны Ноффке был зачислен в так называемый 99-й Институт Коминтерна, который занимался обработкой немецких солдат на передовой, а потом – военнопленных [527]. Суть дела в своих мемуарах описывает выпускник Кушнаренкова В. Леонгард: «В первые месяцы войны, когда немецкие армии продвинулись до Ленинграда и Москвы и заняли большую часть Украины, Коминтерн в сильной степени утратил свое значение. В начале 1942 г. это положение изменилось. Немецкая армия была отбита от Москвы и застряла под Ленинградом. Это дало Советскому Союзу возможность передохнуть и использовать эту передышку не только для формирования новых воинских частей, но и для наступления в политическом плане. Большую роль играла политработа, проводившаяся в лагерях военнопленных. […] Политработой в лагерях военнопленных руководили большей частью работники Коминтерна. Таким образом Коминтерн отнюдь не был отставлен с начала войны, как нечто бесполезное, но, наоборот, с начала 1942 г. получил новые задания» [528].

По рассказам И. Вольфрам, отец и сам не раз выезжал на фронт, где через громкоговоритель призывал солдат вермахта сдаваться. Не исключено, что именно на призывы Эрнста Ноффке отозвались двое из четырёх «ледорубов», о которых речь пойдёт через главу. Но прежде расскажем о новых открытиях в отношении группы «Тоник», о загадочном «Горелове».

…В августе 2019 г., будучи в Берлине в гостях у Инги Вольфрам, русский соавтор был представлен ею сотрудникам Мемориала немецкого Сопротивления. К счастью, теперь споры закончились, и в Германии одинаково уважительно относятся к памяти всех, кто пал жертвой Гитлера: не только немецких военных, устроивших покушение на фюрера в июле 1944 г., но и социал-демократов, адвентистов седьмого дня и, конечно, коммунистов. Более того, сотрудник Мемориала Андреас Хербст собрал самую большую коллекцию фотографий активистов именно Коммунистической партии Германии.

Между тем в британских Национальных архивах в Лондоне, в файлах SOE, относящихся к операции «Ледоруб», есть несколько разрозненных фотографий немцев – агентов СССР, которых сфотографировали, но так и не идентифицировали. Мы решили попытать счастья и переправили эти фотографии в Берлин.

Результаты оказались ошеломляющими.

Согласитесь, люди, чьи черты зафиксированы на этих фотокарточках, очень похожи! Первый – безымянный советский агент. Второй… Рудольф Файтшманн, биография которого всё ставит с ног на голову.

Сын еврея-лесопромышленника, в университете в Берлине он изучал юриспруденцию и стал членом КПГ. В 1933 г., с приходом к власти в Германии нацистов Рудольф эмигрировал во Францию. Там он работал над так называемой «Коричневой книгой» (то была публикация КПГ об истинных виновниках поджога рейхстага). В начале Второй мировой он, еврей, но при этом всё-таки германский подданный, был интернирован во Франции. А дальше…

Если смотреть на его биографию в контексте схемы «Ледоруб», то, по идее, у Рудольфа Файтшманна – безупречное «алиби». В 1941 г. он от всех этих европейских перипетий оказался далеко-далеко: бежал за океан, в Мексику, где в 1942–1943 гг. работал редактором в эмигрантском журнале «Свободная Германия».

Так откуда же тогда его фотография в деле в Лондоне?!

Ответить на этот вопрос сложно не только сегодня, когда все участники, кураторы и свидетели операции «Ледоруб» давно покинули сей мир. Ответить на него было трудно уже тогда. Дело в том, что после войны Рудольф вернулся в Германию, вступил в Социалистическую единую партию, созданную в советской зоне оккупации коммунистами и социал-демократами, и стал работать во внешнеполитическом отделе её печатного органа «Нойес Дойчланд», но 7 июня 1950 г. был найден мёртвым в своей квартире.

Незадолго до этого власти выявили в его редакции «шпионское гнездо», и в мае 1950 г. Рудольфа допросили. Официальная версия смерти – «отравление мясом» [529]. Что же произошло на самом деле?! В Западной Германии журнал «Шпигель» написал о «странном отравлении мясом после того, как Ульбрихт и Компания обнаружили, что старая мать [Рудольфа] жила в Вашингтоне» [530]. При этом допрос касался поездки Рудольфа в Прагу и… Лондон. Значит, в его биографии всё-таки был британский эпизод?! А дальше – загадки уже о группе «Тоник», в которую входили «Никитина»-«Поска»-Ноффке и таинственный «Горелов».