Сергей Брилёв - Разведка. «Иван» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона в 1942—1944 гг.

Родился 20 мая 1914 г. С июня 1931 г. – член НСДАП. В том же году, согласно его собственным заявлениям, покинул среднюю школу, «потому что мне предъявили ультиматум из-за моего членства в СС». Там, в СС, он последовательно был унтершар-, обершар-, гауптшар– и оберштурмфюрером. Главному фюреру он служил в Вене, Берлине и «Зондеркоммандо 8» в оккупированном белорусском Могилёве.

Однако же после войны он, пусть и с проволочками, благополучно избежал преследования. С 1952 г. стал выставляться как художник. В фонде Q 2/40 архива федеральной земли Баден-Вюртемберг хранится такой отзыв о его творчестве: «Искусство Хагенлохера характеризуется многими мрачными и меланхоличными представлениями. На его картинах часто изображены пейзажи ночью, освещенные в лучшем случае лунным светом. […] Цветовая палитра состоит всего из нескольких оттенков цвета».

Но было в его жизни и немало приятного.

Он стал покровителем искусств. В 1958–1978 гг. занимал должность управляющего президента Общества Ганса Тома, был галеристом, выставлявшим экспрессионистов, печатался в журналах вроде «Искусство и красивый дом». В 1976 г. вступил во вновь созданную должность руководителя Государственной галереи Альбштадта. Выступал по телевидению, проводил симпозиумы, а к своему гитлеровскому Железному Кресту с мечами с годами добавил вручённые властями ФРГ Почётную медаль города Ройтлинген и Медаль Шауфера упомянутой выше земли Баден-Вюртемберг.

Он умер своей смертью 18 ноября 1998 г. на восемьдесят пятом году жизни [894], пожив в Германии и кайзеровской, и веймарской, и гитлеровской, и Западной, и объединённой…

Ойген Неспер-«Функер», согласно данным из файла о «Красной капелле» SOE, в мае 1945 г. выразил желание выехать из Швейцарии в советскую зону оккупации в Германии и 24 января 1946 г. был там засечён британцами [895]. Однако, по другой версии, Швейцария выдала его Германии [896].

Как бы то ни было, 14 июля 1948 г. он предстал перед судом в Западной Германии (в Штутгарте) – его обвиняли в том, что он являлся информатором гестапо. Неспера приговорили к десяти годам. В следующий раз его осудили летом 1950 г. в Констанце (опять же западная зона оккупации Германии) по делу об убийстве им в 1944 г. пограничника [897](что добавляет деталей к обстоятельствам его побега в Швейцарию). В августе 1950 г. он упоминался в меморандуме британских спецслужб в связи с возможной вовлечённостью в «трафик» оружия в Танжер [898].

При этом можно добавить, что летом 1944 г. миссия НКГБ в Лондоне была проинформирована (правда, лишь устно) коллегами из SOE о появлении в Швейцарии Неспера. Руководитель миссии НКГБ Чичаев попросил задать этому человеку дополнительные вопросы с целью установления его личности, но, как мы помним, своя информация о судьбе группы «Айгер» у советской разведки появилась от упомянутого выше источника «Г» только в 1946 г. И эту информацию ещё предстояло проверять и перепроверять. В ответе СВР на запрос ВГТРК читаем: «В одном из поздних документов сообщалось, что О. Неспер пережил войну, и до 1953 г. с ним поддерживалась связь. […] В 1953 г. агентурные отношения с иностранцем прекращены» [899].

Когда и как Неспер умер, неизвестно. Теоретически он ещё может быть жив.

Внимательный читатель наверняка несколько озадачен эпиграфом к этой главе: «Те, кто не уважает границу, будут встречены пулями».

Такая цитата начертана в панораме-мемориале, построенном на месте Берлинской стены, у бывшего КПП «Чарли», располагавшегося на стыке советского и американского секторов. Именно о стене эти слова прозвучали в августе 1966 г. из уст главы военного ведомства ГДР Хайнца Хоффмана. Сразу подумалось: где-то мы эту фамилию уже встречали. Так и есть…

Хоффман, отдавший приказ стрелять по мирным гражданам, пытавшимся пересечь стену, – комиссар того батальона в Испании, в котором сражался будущий радист «Красной капеллы» Альберт Хёсслер. В 1939 г. Хоффман тоже оказался в Челябинске. У немецких коммунистов, выживших в войну и потом занявших руководящие позиции в ГДР, в биографиях действительно много чего сошлось…

…Следующие запросы советской стороны о переправке «ледорубов» с помощью британцев на континент касались уже не рейха, а Италии. Однако дело не дошло даже до того, чтобы присвоить этим группам кодовые названия. В частности, в Лондоне всё так и считали, что от «ледорубов» мало толку с военной точки зрения – они в большей степени политические агитаторы [900].

У советской стороны тоже хватало своих предубеждений: так, хорошо знакомые с архивом ФСБ авторы предисловия к русскому изданию автобиографии Дж. Хилла уверенно пишут о нём как о «масоне»… [901]

Как бы то ни было, по британским данным – 15 мая 1944 г. [902], а по российским – 2 ноября того же года руководитель миссии связи НКГБ в Лондоне полковник Чичаев официально проинформировал SOE о том, что схема «Ледоруб» свёртывается [903]. Как отмечают авторы официальной истории СВР, Чичаев сообщил в Центр, что его собеседник в «Секте» «не выразил ни сожаления по этому поводу, ни желания принять меры к ускорению выброски агентов и заявил: “Видимо, наступает конец сотрудничеству между нашими организациями, ибо после прекращения переброски агентов нечего больше делать. Я не обвиняю вашу организацию, так как переброска ваших агентов действительно шла медленно. Правда, у нас были для этого объективные причины, о которых мы информировали вас, но медлительность операции, несомненно, отражалась на интересах вашей работы, и вы были правы выражать неудовлетворение ходом операций”» [904].

Наступая, Красная армия уже так продвинулась на Запад, что Советский Союз и сам мог забрасывать агентов, куда хотел. Как убеждены старожилы, в 1943 г. спецшколу из Кушнаренкова перевели под Киев. А Дж. Хилл летом 1944 г. был приглашён в освобожденный Минск [905]. Но это – другая история.

Тем не менее наш рассказ о схеме «Ледоруб» еще не закончен.

…Когда рукопись этой книги была почти готова, в СВР решили, как там это формулируют, предать гласности настоящее имя ещё одного «ледоруба»-немца. Того, кто в группе «Ледоруб-I» в 1941 г. проходил у британцев как «Павел Кубицкий», а в «Истории российской внешней разведки», судя по контексту, – как некий «Вахе» [906]. Для начала напомним, о чём мы писали ещё в нашей первой книге про агентов-«ледорубов».

На Западе уже давно высчитали истинную личность того члена этой группы, кто прибыл в Британию по советскому паспорту на имя «Петра Кузнецова». Теперь и из документов СВР мы точно знаем, что это – действительно немецкий коммунист-интербригадовец Бруно Кюн (по картотеке советской внешней разведки – «Бригадир»). Западные исследователи, сверив данные, поняли: он родной брат супруги многолетнего руководителя ГДР Вальтера Ульбрихта, Шарлотты Кюн-Ульбрихт. Она, правда, считала, что её брат погиб в партизанском отряде в Белоруссии, и узнала правду лишь в 1989 г. перед самым исчезновением ГДР [907]. Здесь к опубликованному нами ещё ранее добавим, что в уже объединённой Германии историки Карола Тишлер и Пётр Эрлер обнаружили Б. Кюна в числе слушателей ещё довоенной спецшколы Коминтерна в подмосковном Пушкине [908] – она стала своего рода платформой для учебного заведения в башкирском Кушнаренкове. При этом в Лондоне за аксиому была принята версия о том, что «Кузнецов»-Кюн-«Бригадир» и его напарник стали единственными «ледорубами», удостоенными в конце 1941 г. аудиенции у самого Уинстона Черчилля [909]. На самом деле, такая аудиенция – скорее, миф. Но миф устойчивый. Его, пусть и с оговорками, с удовольствием воспроизводили современные исследователи, включая английского соавтора этой книги [910]. Ведь велик соблазн предположить, что когда-то один из британских премьеров осознанно встречался с советскими агентами! Тем не менее даже по прошествии десятилетий после рассекречивания документов TNA об операции «Ледоруб-I» оставалось неизвестным имя второго советского агента, с которым Кюн мог быть зван к британскому премьеру (а если и не был зван, то всё равно совершенно точно готовился к операции).