Сергей Брилёв - Разведка. «Иван» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона в 1942—1944 гг.

Их опись теперь была разделена на основной комплект «А», резервный комплект на другую фамилию «Б» и резервный комплект «В» по «швейцарскому варианту» (не его ли «отголоски» встречаем в материалах SOE, где можно прочесть, что сначала Москва вроде бы собиралась перебросить этих «ледорубов» в Британию «через Швецию под видом швейцарцев»?! [845]).

Основной комплект немецких документов, подготовленных в московском Центре, включал командировочное удостоверение из всё того же торгового общества ОСТ, выписанное уже не Борисовским, а Вилейским отделением. Была доработана и справка о санобработке на границе рейха и «Остланда»: теперь в ней не просто значилось, что санобработка осуществлена, а указывалось место ее проведения – на погранпункте Вирбаллен. Ко всему прочему «Селекта» сделали кавалером ордена Железного Креста II степени (от 18.9.1939, что, очевидно, превращало его в ветерана польской кампании) [846].

«Швейцарский вариант» включал:

«1. Швейцарский заграничный паспорт, выданный в гор. Цюрих от 12.12.1940 г. со всеми […] визами, отметками погранпунктов и видом на жительство в Германии.

2. Фирменное рекомендательное письмо к одной германской экспедиционной фирме. Один экземпляр помечен 30 окт. 1943 г., другой, запасной, без даты» [847].

Напарнику «Селекта»-Крамера, Несперу-«Функеру», в свою очередь, сконструировали личность уроженца Мюнхена, чьё удостоверение личности-кенкарте выписано в Дармштадте [848]. И его тоже сделали кавалером ордена Железного Креста II степени (от 17.5.1940 г.).

Дополнительно в арсенале «Функера» были: «кандидатская карточка НСРПГ» (то есть члена Национал-социалистской рабочей партии Германии; сегодня чаще в ходу немецкая аббревиатура НСДАП), студенческий билет слушателя Высшей технической школы г. Дармштадта от 6.11.1933 г., а также «справка из криминальной полиции гор. Кельна о гибели отца во время бомбежки города от 5.6.1942 г.» [849]. Последнее – понятно, для того, чтобы вызвать у рядового проверяющего сочувствие, предотвратив дальнейшие расспросы.

«Селекту» и «Функеру» выдали упомянутые выше удостоверения на право ношения оружия и «памятку о поведении при пользовании ж.д. в оккупированных районах» [850].

По данным, которыми оперируют сегодняшние историки в Германии, каждый из советских агентов получил по 5000 рейхсмарок, а ещё – английских фунтов, швейцарских франков и долларов США. И, конечно, таблетки с ядом от SOE [851].

Забегая вперёд, скажем: когда один из них вступит с московским Центром в радиоигру под контролем гестапо, то информация будет передаваться и о германской военной промышленности, и о мощи подполья [852]. Естественно, в рамках радиоигры нацисты снабжали Москву «дезой». Но тематика, задание группы – понятны.

В рукописных пометах, сделанных на оперативном задании советской разведки, указано: «первая встреча по данному заданию состоялась 21 августа 1943 г.», а «инструктаж и сдача документов» – 3 октября [853]. Напомним, что миссия связи НКВД/НКГБ в Лондоне сообщила в SOE о грядущем прибытии этих агентов ещё 1 октября [854]. То есть в советской разведке считали агентов группы «Айгер» полностью готовыми ещё до их последнего экзамена. Или, напротив, решили, что эту группу лучше выбрасывать всё-таки при помощи британцев?

Дело в том, что в варианте № 1 оперативного задания вполне определённо говорилось: выброска «Селекта» и «Функера» совершается в Восточной Пруссии, где они «входят в жизнь», а оттуда «направляются ж.-д. путем на место назначения» [855]. Для понимания: Восточная Пруссия и Штутгарт – противоположные концы рейха. Расстояние между ними измеряется сотнями и километров, и миль.

С точки зрения логистики переброска группы «Айгер» напрямую под Штутгарт, а не путем парашютирования в Восточной Пруссии с последующим путешествием по железной дороге через всю Германию, выглядела разумнее. Британский маршрут всё-таки оставался более удобным.

К тому же и британская экспертиза всё ещё была востребована. Этот вопрос рассмотрим подробнее.

Из теперь уже многочисленных рассекреченных документов и свидетельств ветеранов Великой Отечественной войны хорошо известна одна из примет, по которой советская контрразведка СМЕРШ выявляла немецких диверсантов, переодетых в советских военнослужащих. Эта примета – слишком вызывающие «иконостасы» из правительственных наград у них на груди (хотя немцы и снабжали своих агентов вырезками из фальшивой газеты «Правда» с соответствующими указами Президиума Верховного Совета СССР о награждении их орденами и медалями, включая Золотую медаль-звезду Героя Советского Союза) [856].

В свою очередь, советских агентов, переодетых в форму военнослужащих рейха, немцы вычисляли по имевшимся у них купюрам со следами крови (то есть снятым с убитых военнослужащих вермахта) и по слишком обильным запасам продовольственных карточек . Вот и в случае с «Селектом» и «Функером» в приложении к внутриведомственному рапорту советской разведки находим такой пассаж:

«Документы и продовольственные карточки согласно описи и приложению в количестве 45 /сорока пяти/ документов, несчитая (так в тексте. – Авт.) карточки получил.

Карточки в количестве а/

Карточки отпускников 2.дневных – 50 шт.

“ “ “ “ “ “ 3. “ “ 10 шт.

“ “ “ “ “ “ 1. 40 шт.

б/ Рейсовые продкарточки

Хлеб 100 кг

Мясо 100 кг

Маргарина 10 кг» [857]

Мяса и хлеба – центнер, маргарина – почти пуд!

Примечательно: в документах SOE ничего не говорится о том, что группе «Айгер» необходимо в Лондоне готовить новые удостоверения личности и т. п. (в отличие от предыдущих групп). Но тема продуктовых рационов всплыла опять: в Англии и этим «ледорубам» были выданы «вновь сфальсифицированные германские карточки на мясо» [858]. Очевидно, запас, подготовленный в Москве, забраковали.

Тем не менее, думается, при любом сценарии слабым местом легенды являлся… акцент советских агентов.

Да, этих разведчиков-«нелегалов» из коренных немцев. Но, как мы помним, в реальной жизни Крамер – уроженец Штутгарта, а в московском Центре его снабдили легендой уроженца города Веттенхаузен. Эти города вроде бы и поблизости друг от друга. Но…

Как и в Британии, в Германии говорок и даже словарь меняются каждые пятьдесят километров (бывает, и чаще). Помня об этом, российский соавтор связался с одним своим знакомым в Берлине из числа тех, кого называют «билингвами» (то есть теми, кто владеет двумя языками как родными). Ниже приводится дословная переписка. Из неё будет понятно, почему не указано имя германского собеседника, который, конечно, проявил и сочувствие к «ледорубам», и некоторое столичное высокомерие – к региональным говорам: