Сергей Брилёв - Разведка. «Иван» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона в 1942—1944 гг.

– Простите. Мы не Герберт и не Шмидт! – не меняя выражения лица, один из прибывших тем не менее чётко произнёс фразу на английском, впрочем, произнося звук «р» так, как это делают шотландцы (и славяне). – Sovietskiy diplomaticheskiy kourier!

…Когда совместными усилиями встречающие всё-таки вычислили тех, кто был им нужен, то под рукой не оказалось служебного автомобиля, и советских агентов повезли на такси. В соответствующей папке в TNA осталась запись о том, чтобы «в дальнейшем оказывать лучший приём» [820]. Правда, «в дальнейшем» не случилось. Кое о чём англичане, наверное, уже догадывались. Как следует из официальной истории СВР, незадолго до описываемых событий, 21 октября 1943 г., с руководителем миссии связи SOE в Москве бригадиром Хиллом «была проведена беседа, в ходе которой были изложены претензии по поводу отношения “Секты” к сотрудничеству. Сообщая об этой беседе докладной запиской наркому госбезопасности СССР Меркулову, руководители разведки […] подчеркнули, что Хилл “не дал ни обещаний, ни предложений, которые могли быть расценены как желание англичан улучшить наше сотрудничество… Их отношение к вопросу сотрудничества с нами как в принципе, так и в поведении к нашей агентуре надо рассматривать как грубую английскую тактику, преследующую свои цели”. В заключение авторы докладной записки предложили заявить англичанам о решении отозвать своих агентов из Англии. На докладной стояла резолюция начальника разведки Фитина: “Доложено Берии. Согласен”» [821]. Последними агентами стали «Герберт»-Крамер и его напарник, который на самом деле являлся не «42-летним Георгом Шмидтом», как его представили британской стороне, а 40-летним Ойгеном Неспером.

Британцам показалось, что этот человек «прусского типа, с хорошим манерами и аурой уверенности» [822]. Изучившие соответствующие документы SOE английский соавтор этой книги и Донал О’Салливан ещё ранее написали, что он был обучен на радиста в вермахте, сдался в плен Красной армии, а НКВД предложил свои услуги, чтобы выйти из лагеря для военнопленных. Его кандидатуру одобрили переговорившие с ним немецкие коммунисты, находившиеся в СССР [823]. По версии СВР, всё было несколько иначе: «Ойген Неспер (агент “Пауль Функер”), уроженец Германии. Находясь на Восточном фронте, в августе 1942 г. добровольно сдался в плен и в ноябре того же года завербован для использования в тылу противника. В феврале 1943 г. передан 1-му Управлению НКВД СССР» [824]. В СВР подтверждают, что именно он был в этой группе подготовлен «в качестве радиста» [825].

Ойген Неспер в 1944 г. [826]

По немецким данным [827], до перевода в Москву Неспер сидел в лагере для военнопленных на Урале [828]. Возможно, сначала он был в одном из лагерей в глубинке Свердловской области, где главными являлись торфоразработки. Но, оказавшись в поле зрения НКВД, он не мог не попасть в центр по подготовке спецагентуры, который с октября 1942 по 24 февраля 1943 г. располагался в Свердловске, на улице Чапаева [829].

Но это – детали любопытные, однако второстепенные. Главное заключалось в другом: в том, чего не знали в SOE и, похоже, не поняли тогда о Неспере в СССР.

Итак, он родился 2 августа 1913 г. в Ауфхаузене (Бавария) и, будучи учеником механика, в возрасте шестнадцати лет присоединился к германскому комсомолу. С 1931 г. входил в уже тогда запрещенный «Союз красных фронтовиков». Весной 1932 г., ещё в той Германии, которая являлась не рейхом, а Веймарской республикой, он получил два месяца тюрьмы (распространял листовки с призывом бороться с фашизмом). В январе 1933 г. был вовлечен в перестрелку с нацистами и получил полгода тюрьмы [830]. То есть в глазах советских товарищей Неспер – правильный немец-коммунист, желанный военнопленный. Проблема, о которой не знали ни в Москве, ни в Лондоне, заключалась в том, что с середины 1930-х гг. Неспер был… информатором гестапо.

Летом 1935 г. Неспер жил в Штутгарте у братьев Шлоттербек (запомним эту фамилию!). Тогда-то его и вызвали в печально знаменитый отель «Зильбер», где располагалась штаб-квартира гестапо.

Там его ждал главный штутгартский «охотник за коммунистами» (как его называли) Фридрих Мусгай. Вступивший в СС и НСДАП в 1933 г. [831], во внешнем облике он явно подражал шефу СС Гиммлеру (пенсне), а Ойгену Несперу сказал, что того ждут годы концлагерей, если он не станет информатором тайной полиции [832].

Позже Неспер пытался доказать, что работал своего рода двойным агентом: мол, гестаповцам он сообщал «стереотипную» информацию, а своих товарищей по партии предупреждал об опасностях. Может, и так. Но его предвоенное общение с гестапо – факт.

В 1940 г. Неспер был призван в армию. Сначала его отправили в Западную Европу, а потом – на Восточный фронт, где он и сдался [833]. Вопрос: пытался он вернуться к своим, к коммунистам, или опять выполнял задание немецких спецслужб?

Фридрих Мусгай

Итак, оба члена группы «Айгер» были немцами (хотя, как мы видим, с очень разными судьбами). Точку для парашютирования на родине им определили такую: в 5 милях на восток от Хехингена и в 12 с половиной милях на юго-юго-запад от Ройтлингена [834]. Как и другие, группа «Айгер» не смогла покинуть Англию с одной попытки. Первый и, как выяснилось, лишь пробный вылет в сторону континента состоялся вечером 4 января 1944 г. Но на высоте 9000 футов пилот отметил сильное обледенение и принял решение вернуться на аэродром «Темпсфорд» [835]. Полёт, намеченный на 5/6 января, отменили из-за сильного тумана в Англии. Удачной оказалась третья попытка – 7 января.

…Он входил в этот амбар уже в третий раз. И каждый раз удивлялся. Вокруг – постройки с выбитыми стёклами (кто-то из сопровождавших британцев вчера объяснил, что это – для усыпления внимания немецких лазутчиков). Да и сам амбар снаружи неказист. Амбар как амбар. Деревянный. Называется, кажется, «Гибралтар». Но внутри…

Внутри – солидная кирпичная кладка, бетонные перекрытия и аккуратные бетонные же полки с ячейками, по которым разложены парашюты, десантные комбинезоны, крепкая обувь и багаж. Герман заметил, что почти все ячейки заполнены. Это сколько же народу отсюда забрасывают на континент!

А он… Он куда? На Родину? Да, конечно: Германия – это место, где он родился и вырос. Но ещё теперешняя Германия – это страна, бросившая его сначала в тюрьму, а потом в концлагерь. А родина всего пролетариата – Советский Союз. Так им говорили на партсобраниях в Штутгарте, так его учили в спецшколе в Советском Союзе. Ох, Советский Союз… Как там в Челябинске жена и дочь? Он представил их дом. Интересно, помогли им, как он просил, какими-то деньгами?