Уильям Миллер - На руинах Османской империи. Новая Турция и свободные Балканы. 1801–1927

Турция в это время была занята проблемами с Австрией и Болгарией; греко-болгарский союз сильно осложнил бы для нее вторжение в Фессалию в тот момент, когда новое положение вещей в Турецкой империи еще не укрепилось. Кроме всего прочего, на троне все еще сидел Абдул-Хамид II, и иметь с ним дело, особенно по вопросам материальной компенсации, было бы гораздо легче, чем с турецким парламентом, в котором были очень сильны шовинистические настроения.

Острожные греческие дипломаты возражали против того, чтобы империи держали на Крите свои войска. Однако отношение держав было необыкновенно благоприятным. Британский посол в Афинах заявил, что его правительство придерживается такого принципа: «не делать ничего, что могло бы нанести ущерб новому режиму в Турции», а итальянский министр иностранных дел тешил себя надеждой, что «без согласия всех держав не следует принимать во внимание никаких перемен политической ситуации на Крите».

Тем не менее две самые реакционные державы – Австро-Венгрия и Германия – готовы были поддержать союз Крита с Грецией, если какая-нибудь другая страна возьмет инициативу на себя. 28 октября прошли официальные переговоры четырех держав-защитниц, но их тон не понравился не только Ханье (Криту), но и Афинам. Они заявили, что союз будет зависеть от их одобрения, но тем не менее они не будут против того, чтобы с пониманием отнестись к обсуждению этого вопроса с Турцией, если на острове сохранится порядок и будет обеспечена безопасность мусульманского населения. А тем временем они дали своим консулам задание войти в «административные» отношения с временным правительством.

Это правительство сделало все, чтобы два условия держав были соблюдены, хотя мусульмане Крита, побуждаемые извне, пытались устроить провокации, чтобы потом передать консулам свои жалобы, которые те отвергали как необоснованные. Но проходили месяцы, и откладывание решения стало раздражать не только временное правительство Крита, но и кабинет министров в Афинах, где общественное мнение возмущалось тем, что определенного решения так и нет, а премьеру показалось, что народ недоволен королем.

Положение ухудшилось, когда, после подавления контрреволюции в Турции, военная партия стала всемогущей и решила отвлечь внимание народа от ошибок, совершенных младотурками у себя дома, устроив ссору с Грецией. По мере того как националистический дух турок усиливался, Турция требовала все больше и больше уступок. Сначала она попросила отложить на некоторое время вывод международных войск; после этого она потребовала, чтобы державы отказались от некоторых уступок Криту и заявили, что хотят установить на острове нечто вроде ограниченной автономии или, иными словами, отвести часы назад, во времена, предшествовавшие 1898 году. После этого турки выразили желание отправить в воды Крита корабль-наблюдатель.

Пока державы обсуждали эти предложения и заявляли о своем намерении сохранять статус-кво – что бы это ни значило, – а также о том, что «желают с доброй волей решить вопрос Крита», Феотокис 17 июля 1909 года подал в отставку, чтобы не допустить демонстрации против его отношения к Криту. Сменивший его Раллис, популярный в Константинополе политик, сразу же столкнулся с проблемами, которые помешали ему занять этот пост еще три месяца назад. Он хотел распустить парламент, но хорошо понимал, что угроза жителей Крита избирать депутатов в новую греческую палату будет воспринята Турцией как враждебное действие. Перед ним встала дилемма: исключить представителей Крита или, допустив их к работе парламента, подвергнуть страну риску новой войны с Турцией. Эту дилемму, с присущим ему тактом и упорством, разрешил в июне 1912 года Венизелос. Раллис же решил отложить решение до следующего года, заверив турецкого посла в Афинах в том, что намерен «восстановить добрые отношения с Турцией», а «что касается Крита, то подчиниться решению держав». Ни один человек, знавший искренний характер этого государственного мужа, не сомневался, что он говорит правду.

Но события на Крите подали турецкой партии войны новый повод предъявить Греции свои претензии. 26 июля, в соответствии со своими обещаниями, четыре державы вывели с острова остатки своих войск. Как только они ушли, жители острова подняли на бастионе форта, находившегося у входа в порт Ханьи, греческий флаг вместо эмблемы Крита. В Турции начались демонстрации, во время которых люди требовали объявить Криту войну, и 6 августа турецкое правительство приказало своему послу в Афинах потребовать от Раллиса письменного отказа от критских призывов к объединению и отвергнуть саму эту идею, пригрозив, что если ответ на эту безапелляционную ноту не будет дан сразу же, то Наби-бей покинет Афины. Одновременно началась подготовка к отправке турецкого флота к острову Карпатос или даже в залив Суда на Крите, а в турецких портах был организован бойкот греческих товаров. Через три дня Раллис объявил, что «поскольку Крит находится в руках держав-защитниц, греческое правительство может только оставить решение за ними и согласиться с этим решением». Он повторил, что Греция продолжит соблюдать «правильное» отношение к Криту, и добавил, что на турецкой территории сейчас не осталось ни одного греческого офицера, ибо те, кто уехал на Крит, уволились из греческой армии. Однако Порта посчитала этот ответ неудовлетворительным и 13 августа отправила Раллису новую ноту, в которой выражала свое неудовольствие по поводу того, что греческие офицеры под чужими фамилиями присутствуют в Македонии. В ноте подчеркивалось, что «Греция не имеет никакого отношения» к критскому вопросу, и поскольку «отношение греческого правительства к иностранным делам не выдерживает никакой критики», то необходимо еще одно «четкое и искреннее заявление».

Получив эту ноту, Греция обратилась к державам с просьбой помочь предотвратить войну, и 18 августа Раллис снова отправил Турции письмо, подтвердив намерение своего правительства подчиниться решению держав и воздержаться от поддержки какой-либо агитации со стороны Крита.

А тем временем Исполнительный комитет Крита, убедившись в том, что флаг, оскорбивший турок, убрать не удастся, подал в отставку, и палата назначила трех местных магистратов членами временного правительства. В конце концов, не найдя ни одного христианина, который согласился бы спустить греческий флаг, державы высадили на Крите три роты своих моряков, которые 18 августа срубили флагшток и сняли греческое знамя. На всем острове соблюдался строгий порядок. Часть этого флага теперь выставлена в музее Исторического общества в Афинах, вместе с последним турецким стягом, развевавшимся над укреплениями Ханьи, и осколками снарядов, которые были выпущены флотами держав в Акротири в качестве напоминания о критском вопросе.