Софья Радзиевская - Рам и Гау [Повесть об обезьянолюдях]

Но что это? Слабый стон донёсся из ближних кустов. Яснее слов он говорил о том, что здесь не только затоптанные следы: здесь, в кустах, живые люди.

Рам и Мук забыли про осторожность, перегоняя друг друга, они кинулись к зарослям. Тела! Женские тела, зверски скрученные гибкими лианами и сваленные в кучу. Но живые! И Маа тоже здесь, связанная, беспомощная. Острые зубы Рама впились в крепкие путы. Он тихонько потёрся лицом о руку Маа — лучше выразить радость встречи он не умел.

Стоны смешались с робкими возгласами радости, омертвевшие, безжалостно стянутые конечности зашевелились. Это были женщины, похищенные рыжеволосыми в день первой битвы с ордой. Похоже, они не очень покорно шли за похитителями: тела их были покрыты ранами и следами ударов. Враги тащили пленниц за собой, но перед сражением в логове длинномордых предусмотрительно связали, чтобы не сбежали. Конечно, рыжеволосые рассчитывали вернуться после битвы, но, потерпев поражение, забыли о своей добыче.

Радость освобождения удивительно быстро восстановила силы бедных женщин. Они точно забыли про боль, смеялись и оживлённо вскрикивали, хотя тут же спохватывались, боязливо озирались, не смея верить в полную безопасность. Они постоянно показывали в сторону каменной гряды, туда, где кончалась равнина, всеми силами стараясь объяснить, что произошло. Но было и так ясно: люди орды победили.

Маа первая схватила Мука за руку, пытаясь увлечь его по следам орды. Тот не противился. Он вдруг почувствовал себя вождём горсточки измученных женщин, и это наполнило его гордостью. Выдернув руку и отстранив Маа, старик решительно вышел из тени деревьев на равнину, обернулся и крикнул — резко, повелительно, подражая Гау. Женщины с ликующими возгласами устремились за ним. Лес теперь казался им страшнее непривычного солнечного пространства: там были рыжеволосые.

Рам гордо выступал рядом со Муком. Он смутно чувствовал, что тоже причастен к освобождению женщин, и оглядывался на них, шедших сзади, с чувством превосходства. Мальчик становился мужчиной.

Мятая, потоптанная трава, смешанный запах следов друзей и врагов безошибочно указывали дорогу. Время от времени какая-нибудь из женщин наклонялась и хватала валяющееся на земле рубило или дубинку — оружие, брошенное рыжеволосыми в поспешном бегстве. Она радостно кричала, махала руками, показывая свою находку. Ещё бы! Теперь можно постоять за себя!

Степь, казалось, не таила в себе опасности, но все понимали: ночная темнота вызовет её из берлог и ущелий. Сейчас трава мирно звенела кузнечиками, кишела ящерицами — безопасной и вкусной едой. Изголодавшиеся пленницы не упускали её.

Но вот одна из женщин, Така, покачнулась и с жалобным стоном опустилась на землю. Така была матерью Маа. Может быть, они обе этого уже не помнили, но относились друг к другу гораздо заботливее, чем к другим. Маа и сейчас, в пути, протягивала Таке то гусеницу, то быструю ящерицу, а иногда бережно её поддерживала. Теперь Така сидела на земле, обхватив руками распухшую ногу, и с мрачной покорностью следила за проходившими мимо людьми. Её судьба была решена, ей и в голову не приходило осуждать закон орды. Но вот с ней поравнялась Маа и нерешительно задержала шаг. Мать не выдержала, с жалобным возгласом протянула к молодой женщине руки. Вспомнила ли она, как когда-то носила на них маленькую беспомощную девочку? Вспомнила ли это и молодая сильная Маа, растерянно стоявшая перед ней?

Мук обернулся и повелительно окликнул, приказывая не отставать.

Маа быстро нагнулась и опять выпрямилась. Но теперь рука Таки обвивала её шею, а руки дочери прижимали старую мать к груди. Женщины удивлённо оглядывались: такого в орде ещё не случалось. Оглянулся и Мук, на минуту задержал шаг. В его маленьких, глубоко сидящих глазах мелькнуло что-то участливое. Но тут же, словно спохватившись, он выпрямился и опять резко крикнул. Жизнь сурова, отстающим пощады нет. Знала это и Маа — убыстрив шаг, она сравнялась с идущими впереди. Мать старалась как могла. Говорить им было не о чем, если бы и умели. Обе понимали: судьба матери зависит от того, хватит ли у Маа сил довести её до стоянки.

Между тем зоркие глаза Мука всё пристальнее всматривались в гряду каменистых холмов, по которым двигались странные существа. Чем яснее они становились, тем больше старик замедлял шаг. Незнакомые существа не внушали доверия: резкий лай, доносившийся издали, движения, чем-то напоминавшие человеческие… Мук сделал ещё несколько шагов и вдруг резко свернул вправо, в сторону реки. Всякий незнакомец — скорее всего враг…

Павианы тоже заметили приближение новой кучки людей и издали их разглядывали. Но, убедившись, что те не собираются приближаться, успокоились и занялись своими делами.

Пройдя немного в сторону, женщины встревожились: они нагибались к земле, усиленно втягивали воздух широкими ноздрями, вопросительно поглядывали на Мука и друг на друга. Что случилось?

В траве, густой, местами примятой чьими-то ногами, переливались волны запахов, но… чужих, незнакомых! След орды, так радовавший их, исчез. Правда, исчез и пугающий запах рыжеволосых… Следы остались на тропинке, идущей к холмам, заселённым странными длинномордыми существами. Что это значит?

Мук тоже обеспокоился. Он то останавливался, пригибался к земле, то выпрямлялся во весь свой маленький рост и старательно ловил вести, какие мог принести сонный, разморённый жарой ветерок. Наконец он успокоился: след исчез, это плохо, но зато теперь они возвращаются к реке. К реке, вдоль которой так долго шёл путь орды. Больше не колеблясь, Мук снова встал впереди своего смущённого отряда. Женщины почувствовали, что вождь ведёт их с прежней уверенностью, и смело последовали за ним.

Время шло. Ноги, привыкшие к мягкой лесной почве, горели от резавшей их жёсткой травы, но женщины не думали об этом, надо было спешить: солнце клонилось к закату, жар спадал, а в воздухе словно пронеслось чьё-то влажное дыхание — река была уже близко! Она манила влагой, которой так жаждали пересохшие губы. Но не только: там, на берегу, зоркие глаза уже различали несколько деревьев. А значит, их ждал безопасный ночлег в ветвях…

Рам, уставший не меньше женщин, постепенно отставал от Мука. Он старался держаться около Маа, которая терпеливо вела старую мать. Незаметно они оказались в хвосте отряда. Маа была совершенно обессилена, она дышала с трудом, но вдруг испуганно оглянулась и ускорила шаг. Така тоже показала рукой назад и забормотала что-то. Услышав её, вожак остановился и обернулся. Там, где у края степи уже густели вечерние тени, слышался тихий звук, точно шорох от движения чьих-то лёгких ног.

С тревожным возгласом Мук поднял руку, указывая на раскидистые кроны деревьев — спасение от приближающихся врагов. Его спутницам не требовалось объяснений, забыв раны и усталость, они устремились вперёд. В руках они крепко сжимали рубила и дубинки рыжеволосых.