Александр Бушков - Копья и пулеметы [litres]

То же самое происходило везде, где проходили англичане. Взяв без боя Кабул, они и там учинили жуткую резню. В знак полной и окончательной победы подняли над крепостью Бала-Хисар свой «Юнион Джек» и задумались, как жить дальше.

Собственно говоря, вариантов было немного, точнее, один-единственный – уходить. Сидевшие в Кабуле британцы не могли ни воевать против всего Афганистана, ни худо-бедно его контролировать. Эмира Шуджаха зарезал кто-то из близких родственников – явление нередкое как на Востоке, так в свое время и в Европе. Что тут поделаешь?

Пришлось скрепя сердце допустить на трон Доста Мухаммеда, и он быстро взял под контроль большую часть Афганистана (правда, Кандагар и Герат еще какое-то время оставались независимыми государствами), причем приободрившиеся гератцы выгнали из страны британского резидента майора Тодда. Англичанам оставалось лишь бессильно материться – предпринять они ничего не могли. Узнав о таких переменах, откликнулись и в Бухарском ханстве – там казнили английских агентов полковника Стоддарта и капитана Конолли. (Ну а с Бухарой по причине ее отдаленности и трудной дороги туда британцы и вовсе не могли ничего поделать.)

Лет на десять в Афганистане настала тишина – участники Большой Игры временно отступились. Правда, англичане как-то потихонечку захватили независимые Синд и Пенджаб и посадили в Кашмире своего наместника, а русские протянули линию небольших крепостей, скорее фортов через казахские степи – от Аральского моря и Сырдарьи до важного стратегического пункта Ак-Мечеть.

Так что это было не отступление, а перегруппировка фигур…

В 1849 г., после войны с сикхами, Ост-Индская компания захватила практически всю территорию нынешней Индии (Пакистан тогда не считался самостоятельным государством). И на сто восемьдесят градусов развернула курс своей торговой политики.

Прежде определенный, не такой уж маленький доход приносил экспорт индийских тканей. Но неизмеримо большего дохода следовало ожидать, если Индия с ее многомиллионным населением превратится в гигантский рынок сбыта для английских товаров. И в первую очередь хлопчатобумажных тканей. Несколько сотен лет основой английского экспорта были шерсть и шерстяная ткань. Теперь – холопок и ткань хлопчатобумажная. Хлопок англичане получали из британских колоний: американских (будущих южных штатов США), островов Вест-Индии. Хлопок был дешевле шерсти, но это означало лишь, что продавать его можно больше. Уже в 1814 г. Англия экспортировала около 4 ярдов хлопчатобумажной ткани на каждые три внутри страны (английский ярд = 90 см), а к 1800 г. – 13 на каждые 8. Еще раньше, в 1820 г., Латинская Америка и Азия получили 80 млн британского хлопчатобумажного полотна, Европа – 128 млн, а к 1840-му – уже 200 млн).

Некоторым препятствием служило то, что Индия имела собственную крайне развитую текстильную промышленность, причем основанную вовсе не на хлопке. Но разве это препятствие для британского торгаша? Средство нашли быстро. Индийским тканям попросту закрыли доступ на английские рынки, а поскольку Ост-Индская компания имела монополию на любой экспорт из Индии, это повлияло и на все другие внешние рынки. Вдобавок было принято множество внутренних пошлин, затруднивших, да что там, практически прекративших циркуляцию индийских товаров, в первую очередь тканей, внутри страны. Индийские ткачи теперь просто не могли работать – это было бессмысленно, продать свой товар просто-напросто не удалось бы.

Среди ткачей возникла чудовищная безработица – ничего другого они просто не умели делать. Неру пишет, что ткачи умирали от голода десятками миллионов. Он всегда точен в цифрах, но все равно чисто по-человечески эти миллионы смертей не умещаются в сознании. Однако генерал-губернатор Индии лорд Бентинк в 1834 г. докладывал в Лондон: «Равнины Индии усеяны костями ткачей».

И это касалось не только ткачей – на рынке не должно было остаться никаких местных конкурентов. Неру: «Текстильное производство Индии пришло в полный упадок, что затронуло огромное количество ткачей и ремесленников. Этот процесс протекал быстро в Бенгалии и Бихаре, а в других областях распространялся постепенно, по мере распространения английского владычества и постройки железных дорог. Он продолжался в течение всего XIX столетия, разрушая также другие старые отрасли промышленности, судостроение, металлообработку, стеклодувную, бумажную промышленность и многие ремесла».

Уничтожение собственной промышленности тяжело ударило и по сельским общинам – основе индийской экономики. В 1830 г. один из высокопоставленных английских чиновников в Индии, сэр Чарльз Меткаф (умнейший человек был, без дураков) так и писал: «Сельские общины – это маленькие республики, имевшие почти все, что им необходимо, внутри себя и почти не зависящие от внешних сношений. Они, как видно, выживают там, где все остальное погибает. Этот союз сельских общин, каждая из которых образует маленькое государство в себе, в высокой степени благоприятствует их счастью и пользованию значительной долей свободы и независимости».

Вот эти-то свобода и независимость британцев категорически не устраивали. Но у них был большой опыт борьбы с собственными «маленькими государствами» – сельскими общинами длиной в несколько сот лет. Так что велосипеда изобретать не пришлось. Применили отработанные меры: лишили общину всякого контроля над землей и сельхозпродуктами, передав его крупным землевладельцам, до ужаса похожим на английских лендлордов. Об этом тот же Бентинк говорил не без цинизма: «Если требуется гарантия против широкого народного мятежа или переворота, то я полагал бы, что постоянное земельное налоговое устройство, несмотря на его провал во многих других отношениях, имеет по крайней мере то огромное преимущество, что оно создало обширную группу богатых землевладельцев, глубоко заинтересованных в сохранении английского владычества и полностью господствующих над массами народа». Яснее и не скажешь…

Кстати, о налогах. Индийцам приходилось оплачивать обучение части английской армии в самой Англии, содержание английских дипломатических и консульских представительств в Китае и Персии, полную стоимость телеграфной связи между Англией и Индией, часть расходов британского средиземноморского флота и даже, Аллах ведает почему, приемы, устроенные в честь турецкого султана в Лондоне…

Индия полностью превратилась в рынок сбыта английских товаров и аграрную страну. Любые машины и станки ввозить туда запрещалось, как и строить в Индии фабрики и заводы, не считая мелочовки вроде железнодорожных и авторемонтных мастерских.