Александр Бушков - Копья и пулеметы [litres]

Вообще-то молодой Черчилль, впервые ставший свидетелем кровопролитного боя (тем более такого) сожалел об осквернении останков Махди и о «жестокой резне раненых», был глубоко потрясен тем, как пулеметный огонь превратил дервишей в подобие «грязных обрывков газет», которыми была усеяна равнина. Однако сожаление и потрясение он благоразумно высказывал в частных беседах, в кругу близких и знакомых, а в газете писал другое: что Омдурман стал «наиболее значимым триумфом, который когда-либо одерживала над варварами нация»…

В конце XIX в. на новый виток вышла неуемная тяга англичан к изобретательству. Речь на сей раз шла не о технике: родились и получили большое распространение новые теории и даже целая наука – прямо скажем, откровенно человеконенавистническая. Началось с так называемого социал-дарвинизма. Дарвин в своей классической работе «Происхождение видов» писал всего-навсего о животных, утверждая, что выживают и дают полноценное потомство только те организмы, что лучше других приспособлены к окружающей среде. Его лихие последователи (если только тут уместно это слово) распространили и на род людской эту теорию, суть которой можно выразить в двух словах: «выживает сильнейший». Иными словами, слабым нет места в человеческом обществе, и они обречены на вымирание, не выдерживая конкуренции с более сильными, как существа неполноценные, а следовательно, бесполезные для успешного развития общества. Пока еще никто не заговаривал о целеустремленном уничтожении «неполноценных», это придет позже, когда идеи социал-дарвинизма пышным цветом расцветут в других странах (причем я говорю не только о нацисткой Германии).

Собственно говоря, это были всего-навсего старые песни на новый лад, опиравшиеся на насчитывавшую несколько веков кальвинистскую этику, по которой Бог заранее, еще до рождения, определяет судьбу человека, определяя одних в «ценные» и обеспечивая им благосостояние, другим отводя роль изгоев-бедняков, едва ли не животных, которым и сочувствовать-то грешно.

Дарвин, сам по себе человек добрый и гуманный, прожил достаточно долго, чтобы застать подъем социал-дарвинизма и ужаснуться тому, что говорят и пишут его «ученики». На пять лет пережил одного из видных теоретиков социал-дарвинизма, экономиста и политолога Уолтера Беджгота, в своей книге нарисовавшего стройную систему идеального, на его взгляд, общественного устройства Англии: «низшие классы» полностью передоверяют выбор тех, кто будет ими управлять, «высшим», поскольку тем самим Богом предназначено быть наверху. Средние классы обладают все же возможностью выбора и кое-какой степенью свободы, но и они должны признать, что власть сосредоточена в руках аристократии. Успел почитать и еще кое-какие «теоретические труды» социал-дарвинистов. Искренне ужасался, но не мог ничего поделать и ни на что повлиять: только твердил беспомощно: «Я не этого хотел», «Я не ожидал, что мои идеи получат такое развитие», «Я вовсе не это имел в виду». Социал-дарвинисты не обращали на его робкие, практически неслышимые миру протесты ни малейшего внимания, увлеченно гнули свое. «Мир – это шатер для истинных властителей» – это английский писатель Мартин Таппер. Ему вторил земляк и коллега по перу Чарльз Дилк: «И вот туземцы Северной Америки, Австралии и Новой Зеландии, Китай, Япония, Африка и Южная Америка вскоре должны достаться всепобеждающим англосаксам».

А потом родилась целая наука – евгеника, провозгласившая, что человеческую природу следует улучшать искусственно, путем целенаправленной селекции (примерно так, как это делают собаководы). Естественно, для этого надо отбирать подходящий, наиболее ценный человеческий материал, а те, кто «отбраковку» не прошел, могут убираться к чертовой матери и потихоньку вымирать где-нибудь в уголке, не паскудя своим жалким видом взор «достойных». Причем речь шла не о туземцах, а о людях своей же нации (касаемо туземцев автоматически подразумевалось, что какой-либо селекции они недостойны, как неполноценные разновидности, близкие скорее к животным, чем к роду человеческому.

Одним из отцов-основателей евгеники был сэр Френсис Гальтон, географ, антрополог, психолог – и, вот парадокс, двоюродный брат Чарльза Дарвина. Он писал: «Слабые нации мира неизбежно должны уступить дорогу более благородным вариететам человечества». Ему не уступал другой отец-основатель, Карл Пирсон: «История показывает, что существует один путь, при котором возможно возникновение высокоразвитой цивилизации, – это борьба расы против расы и выживание расы более одаренной в физическом и духовном отношении».

Дарвин тихонько ужасался в своей сельской усадьбе, но что он мог поделать? Та же история, что и с отцом Кабани, героем одного из самых знаменитых романов Стругацких. «Прирожденный изобретатель», человек наивный и совершенно житейски непрактичный, он тоже ничего плохого не хотел. Полагал, что изобретенная им «мясокрутка» найдет самое мирное применение исключительно в кулинарии, но люди более практичные и напрочь лишенные совести быстро ее приспособили в качестве одного из пыточных орудий. А другое изобретение отца Кабани опять-таки применили не так, как задумывал создатель, – колючей проволокой стали оплетать не овчарни для защиты от волков, а рудники, «чтобы не бегали с рудников государственные преступники». Хорошо еще, что Дарвин умер, так и не узнав, что и социал-дарвинизм, и его самого крепенько возлюбят итальянские фашисты, не говоря уж о германских нацистах…

Все же нужно уточнить, что английские отцы-основатели евгеники не предполагали подвергать «неполноценных» какому-либо физическому воздействию – их просто-напросто предполагалось вытеснить на обочину жизни и предоставить вымирать самостоятельно. Гораздо дальше пошли их европейские последователи – одно время евгеника пользовалась в Европе большой популярностью. Нет, речь вовсе не о нацистах, как некоторые могли подумать. Еще до прихода нацистов к власти во вполне себе демократической Швеции действовала обширная программа по стерилизации «неполноценных» – психически больных, лиц со врожденными уродствами, чтобы не портили генофонд нации рождением потомства (уточню в скобках, что эта программа вовсе не привела к снижению числа психически больных и людей со врожденными уродствами). Ну а потом нацисты пошли дальше: не только стерилизовали «неполноценных», но и запустили программу «эвтаназии», то есть уничтожения смертельными инъекциями психически больных – причем не в концлагерях, а в клиниках, и уколы делали не звероподобные эсэсовцы, а люди в белых халатах, приносившие клятву Гиппократа.