Джон Гай - Елизавета. Золотой век Англии

На момент возвращения Эссекса с Азорских островов в Плимут в октябре 1597 года военное противостояние Англии и Испании тянулось уже дольше, чем Первая и Вторая мировые войны, вместе взятые. Государственный долг Испании был огромен. Филипп II никогда по-настоящему не следил за финансами. Даром что галеоны исправно везли из Нового Света золото и серебро, страна в период его правления пережила несколько финансовых кризисов, вызванных постоянными войнами, непомерными военными расходами и необходимостью погашения растущих долгов. В ноябре 1596 года казначейство Испании подсчитало, что королю в ближайший год необходимо выплатить 11 млн дукатов (около 4 млрд долларов в пересчете на современные деньги), а общий дефицит к концу 1598 года составит 16 млн дукатов, а к концу 1599 года — 26 млн [1086] M. Steele. International Financial Crises during the Reign of Philip II, 1556–1598. London School of Economics Ph. D., 1987. P. 345; I. A. A. Thompson. L Audit de la guerre et de la paix // Le Traité de Vervins. J. F. Labourdette, J. P. Poussou, M. C. Vignal (ed.). Paris, 2000. P. 401. . И Филипп нашел очень остроумное решение — он объявил себя банкротом. Итальянским и немецким банкирам, работающим в Антверпене, Генуе и Севилье, он заявил, что их кредитные соглашения с ним ( asientos ) с точки зрения канонического права — незаконное лихоимство и что их следует заменить испанскими государственными ценными бумагами ( juros ), процентная ставка в которых была значительно ниже. Неизбежным результатом такого поступка стало массовое изъятие денег из банков, резкое падение ликвидности, неистовые колебания обменного курса и коллапс международной торговли.

Но куда более серьезными оказались психологические последствия этого банкротства. Филипп более не мог всерьез восприниматься как гроза еретиков и вероотступников и выступать гарантом поддержания миропорядка, установленного испанскими Габсбургами. Финансовые кризисы ему приходилось переживать уже трижды — в 1557, 1560 и 1575 годах, однако на этот раз долг был слишком велик, и Испании пришла пора понять, что золотая жила Нового Света рано или поздно будет исчерпана. Впервые с начала военного противостояния с Англией действительно реальной стала перспектива поражения. До этого ни о каких мирных переговорах с Елизаветой или мятежными голландцами Филипп и слышать не хотел, но на этот раз его советники проявили настойчивость: «В конце концов, цель всякой войны — мир, вопрос лишь в условиях его достижения» [1087] J. C. Thewlis. The Peace Policy of Spain. University of Durham Ph. D., 1975. P. 74–76. .

Жаждал мира и Генрих IV Французский. Тяжелейшая потеря Амьена в марте 1597 года поставила его план по объединению Франции под вопрос. Все лето он отчаянно пытался выбить из города испанский гарнизон, но затем эрцгерцог Альбрехт перебросил основную часть своей армии через границу из Южных Нидерландов в Пикардию.

Впрочем, 9 сентября Генрих с ликованием сообщил Елизавете о том, что с помощью ее вспомогательных войск он наконец отвоевал Амьен [1088] Lettres de Henri IV. IV. P. 847–848. . Из-за банкротства Филиппа Альбрехту не удалось набрать войско, необходимое для удержания города. Уступив Морицу Оранскому контроль над северными провинциями Нидерландов, он собрал 20 000 человек пехоты и 45 000 — кавалерии. Генрих же, приложив титанические усилия, сумел наскрести денег на 23 000 пехотинцев и 55 000 солдат кавалерии, которых ему хватило для победы [1089] SP 78/40, fos. 113–116, 128–129; R. B. Wernham. The Return of the Armadas: The Last Years of the Elizabethan War against Spain, 1595–1603. Oxford, 1994. P. 194–196. .

Теперь Франция и Испания могли переходить к мирным переговорам. Посредником выступил легат папы Климента VIII Алессандро Медичи. Невзирая на данную Елизавете клятву не вести мирных переговоров с Испанией без ее ведома, Генрих решился на них, потому что продолжать войну без полноценной поддержки Англии и Нидерландов он больше не мог. А такой поддержки ему бы никто не оказал.

Филипп же, предчувствуя скорую кончину, хотел оставить дела в наиболее благоприятном виде, чтобы со спокойной душой передать их своему единственному живому на тот момент сыну — 19-летнему Филиппу, четвертому ребенку от его последней жены Анны Австрийской. Прикованный к постели Филипп II смирился с тем, что Испания более не та великая держава, какой ее оставил ему его отец Карл V, а значит, ради собственного сына он должен хотя бы разрешить затяжной военный конфликт на севере Европы.

Вскоре после возвращения Амьена Генрих начал прощупывать почву в отношениях с эрцгерцогом Альбрехтом и обнаружил достаточно точек соприкосновения, для того чтобы начать переговоры с союзниками. К Елизавете он послал Андре Юро́ де Месса, бывшего посла Франции в Венеции. Прибыв в Лондон 22 ноября 1597 года, опытный дипломат и юрист, де Месс передал Елизавете сообщение, которое почти не отличалось от посланного Генрихом Генеральным штатам. Коль скоро, говорилось в нем, королева Англии не считает нужным вести полномасштабные военные действия против Испании на территории Франции и Нидерландов (а только в собственных водах), король Франции вынужден начать мирные переговоры, одобряет она их или нет [1090] Lettres de Henri IV. IV. P. 877–878. .

Елизавета ультиматумов не любила и менять свое решение не собиралась. Инстинктивно она чувствовала, что политика примирения необходима, но еще живы были воспоминания о вероломстве Филиппа в 1588 году, когда он приказал Великой армаде выплывать из Лиссабона, несмотря на то что переговоры с герцогом Пармским официально продолжались. К Генриху у Елизаветы было неоднозначное отношение. Он тоже проявил вероломство — она так и не смогла ему простить обращение в католичество, — но в первую очередь она думала об огромных долгах Франции и Нидерландов, составлявших в сумме около 1,6 млн фунтов, которые предстояло вернуть в английскую казну [1091] SP 12/253, no. 37; SP 12/257, no. 105; SP 12/260, no. 27; SP 12/261, no. 60. . Таким образом, ее реакция на мирное соглашение Генриха во многом зависела от перспективы выплаты этих долгов.

Итак, приезд посла положил начало долгим и основательным раздумьям королевы и обсуждениям в Тайном совете [1092] SP 12/266, no. 3; Annals of the Reformation. J. Strype (ed.). 4 vols. London, 1824. IV. P. 451–464. . Пищи для размышлений прибавилось, когда пришла весть о помолвке инфанты Изабеллы с эрцгерцогом Альбрехтом. В качестве приданого Филипп обещал отдать новобрачным в удел старинные бургундские владения Франш-Конте и Нидерланды [1093] Через четыре дня после подписания Вервенского мирного договора Нидерландам была пожалована независимость. Это решение распространялось на всю страну, но фактически южные провинции находились под влиянием эрцгерцогов (так теперь называли Альбрехта и Изабеллу). . Елизавета восприняла эти известия с осторожной радостью — появлялась надежда, что на юге Нидерландов будут хотя бы отчасти восстановлены древние свободы этого края. По этому поводу Елизавета вспомнила итальянскую полускабрезную шутку, услышанную в детстве: per molto variar natura è bella («красота природы в разнообразии») [1094] BNF, MS FF 15974, fo. 236v. .