Джон Гай - Елизавета. Золотой век Англии

Нетерпение ее росло, и она приказала Эссексу немедленно выдвинуться на север в Ольстер и атаковать Тирона на его территории. В том же письме она решительно и недвусмысленно лишает его дарованного ранее права при необходимости назначать себе временного наместника и возвращаться ко двору за советом. «Нашею волей и желанием Мы приказываем вам, — пишет она грозным тоном, который напоминает ее укоризненное письмо к Лестеру, написанное после того, как тот принял должность наместника Нидерландов, — несмотря на временно дарованное Нами ранее разрешение… с этого мига ни при каких условиях не прибегать к этой привилегии» [1236] SP 63/205, no. 121. .

Теперь, если Эссекс по какой-либо причине захотел бы оставить свой пост, он должен был сначала заручиться разрешением Елизаветы. Он мог покинуть Ирландию только после получения четких инструкций для своего заместителя, «без коего Мы, во исполнение Нашего желания, поручаем вам ни за что не покидать королевство, пользуясь разрешением, полученным ранее» [1237] SP 63/205, no. 121. .

Девять недель спустя Эссекс этот приказ нарушил и спешно вернулся в Лондон. Полностью убежденный — и небезосновательно, ввиду того что ему было отказано разместить гарнизон в Лох-Фойле, — в том, что его недруги в Тайном совете планируют против него заговор, и чувствуя приближение неминуемой беды, он решил, что единственный способ обернуть ситуацию в свою пользу — явиться к королеве без доклада и лично изложить ей ситуацию.

Из-за своего эгоцентризма он был почти полностью отрезан от других членов Тайного совета и теперь расплачивался за неумение ладить с людьми и дорожить доверием своих единомышленников при дворе. Несмотря на свои сомнительные связи с фрейлинами, он не имел союзников даже среди женщин, имевших доступ в королевские покои, всецело полагаясь лишь на изменчивую благосклонность королевы. И хотя некогда Бёрли, Хэттон и Хансдон его поддерживали, со временем он настроил их против себя, как и тех, кто пришел им на смену, главным образом Сесила, Ноттингема и лорда Бакхёрста, которого королева назначила на пост лорд-казначея, прежде занимаемый Бёрли [1238] P. E. J. Hammer. “Absolute and Sovereign Mistress of Her Grace”? Queen Elizabeth I and Her Favourites, 1581–1592 // The World of the Favourite. J. H. Elliott, L. W. B. Brockliss (ed.). London, 1999. P. 49–50. .

В пятницу 28 сентября 1599 года незадолго до рассвета Эссекс добрался до Уайтхолла, пересек на лодке холодную туманную Темзу и направился в Ламбет. Там он воспользовался оставленными хозяевами лошадьми и на предельных скоростях поскакал в Нонсач, куда Елизавета приехала отдохнуть на несколько дней [1239] Collins, II. P. 119–122. . По чистой случайности лорд Грей, злейший враг графа Саутгемптона, приближенного Эссекса, тоже находился в то утро в Ламбете. Грей отверг просьбу Эссекса позволить ему самому сообщить королеве о своем возвращении и поехал прямиком в Нонсач. Он прибыл во дворец около десяти утра, на пятнадцать минут раньше Эссекса. Этого оказалось достаточно, чтобы сообщить Сесилу о приближении Эссекса, но не для того, чтобы предупредить королеву и удвоить ее охрану [1240] Collins, II. P. 128; Devereux, II. P. 77. .

Елизавета, которая, по ее собственному признанию, «любила поспать подольше», только что проснулась. Она была еще не одета, ее служанки еще не успели нанести ей макияж, который бы скрыл ее морщины и возрастные пигментные пятна, остатки тонких седых волос, не спрятанных под париком, свисали ей на лицо — ни один мужчина не должен был застать ее в таком виде!

Внезапно дверь распахнулась, и в комнату ворвался Эссекс. Забрызганный грязью и покрытый потом после бешеной скачки из Ламбета, он бросился к ногам потрясенной королевы, поцеловал ей руку и принялся разглагольствовать. Елизавета не могла исключить того, что причиной подобного поведения был государственный переворот, и, вообразив, что люди графа одолели стражу и взяли под контроль дворец, сохранила самообладание и не поддалась панике. Ее слова, как сообщил придворный осведомитель Роберта Сидни, доставили Эссексу «огромное удовлетворение». Некоторое время спустя он вышел из опочивальни, чтобы привести себя в порядок, а перепуганные служанки принялись колдовать над внешностью королевы. Эссекс от всей души благодарил Бога за то, что, перенеся в Ирландии столько «хлопот и бурь», нашел на родине «блаженный покой» [1241] Collins, II. P. 127–129; Devereux, II. P. 77–79. .

Примерно через час он вернулся к королеве и проговорил с ней за запертыми дверями до самого полудня. По его ощущениям, волноваться было не о чем, «она обошлась с ним очень милостиво». Однако он жестоко ошибался. В тот же день, встретившись с Елизаветой в третий раз, он обнаружил, что «она сильно переменилась» [1242] Collins, II. P. 127–128. . Поняв, что никакого переворота не произошло, она обрушила на него свой гнев, презрительно отчитав за нарушение приказа не покидать Ирландию без ее позволения «в такой большой опасности». В тот момент оба не знали и не могли знать, что это была их последняя встреча.

Между десятью и одиннадцатью часами вечера от королевы поступил приказ о том, что Эссекс должен оставаться в своих покоях [1243] Collins, II. P. 129. . На следующий день ему было велено явиться на спешно созванное заседание Тайного совета. Хотя его приняли с большой учтивостью, с самого начала было ясно, что его карьера находится под угрозой. Его с непокрытой головой поставили в стороне от всех, как пленника, и сурово отчитали за дерзкое неповиновение королевским приказам, выразившееся в пренебрежении своими обязанностями, за «заносчивые письма», за «бесцеремонное» обращение с королевой, а также за то, что он «безрассудно покинул Ирландию». Обвинения были настолько серьезны, что попросили покинуть помещение даже секретарей Совета, обычно всегда присутствовавших на заседаниях [1244] Collins, II. P. 129. .

Эссекс не падал духом. Во время долгого допроса, тянувшегося около трех часов, он пытался себя оправдать всеми доступными способами. Когда после короткого совещания советники явились с докладом к королеве, она сказала, что обдумает сказанное графом и возьмет паузу, «дабы взвесить свои ответы». Она полагала, что самовольное возвращение Эссекса мало отличается от государственной измены, и не имела намерения торопиться в таком серьезном деле [1245] Collins, II. P. 129. .

В понедельник решение было принято: Эссекса доставили в Лондон и поместили под домашний арест в Йорк-хаусе на Стрэнде, пока против него собирают улики. «Время нынче опасное», — судачили придворные сплетники. «Тщательно обдумывайте все, что вы пишете и что говорите в этих стенах, — предупреждал графа поверенный Роберта Сидни. — Я умоляю Вашу светлость сжигать мои письма, иначе я буду бояться писать… Если пользуетесь почтой, следите за тем, что пишете, ведь письма перехватываются и не всегда доходят до адресатов» [1246] Collins, II. P. 129. .