Константин Писаренко - Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры

В тандеме явно наметилась серьезная трещина, чему весьма поспособствовали, во-первых, двухнедельная болезнь самого министра, во-вторых, отсутствие в России Марии Федоровны, с 16 сентября по 20 октября выезжавшей на родину, в Данию. По возвращении она быстро обнаружила первые признаки разлада, обвинила во всем «свинью» В.П. Мещерского, того самого издателя газеты «Гражданин», друга юности Александра III, и пригрозила тотчас уехать в Копенгаген, «если тронут Мирского». Князь Мещерский действительно в данный период имел некоторый вес в глазах монарха и, будучи союзником Витте, вполне мог повлиять на мнение государя.

4 ноября Мария Федоровна встретилась с Мирским, который попытался убедить ее в необходимости хоть какого-то выборного представительства в высших органах государственной власти, в первую очередь в Государственном Совете. Императрице понимание того, насколько назрела подобная трансформация государственного устройства, давалось не просто. Министр даже пожаловался жене, что государыня еще «менее конституционалистка», чем царь. Тем не менее плоды важная беседа принесла. Вечер 10 ноября Николай II провел в Гатчине у «Мамá», и между ними определенно состоялся серьезный разговор, коли на другой день в Царском на докладе Святополк-Мирского император отозвался о квоте в Государственном совете для выборных от общества более снисходительно.

Впрочем, торжествовать главе МВД не следовало. 13 ноября из Москвы в Царское Село приехал твердый сторонник незыблемости самодержавия великий князь Сергей Александрович. В течение двух суток он неоднократно общался с Николаем II, и щекотливая тема зависимости молодого царя от «капризов» матери, несомненно, обсуждалась ими. Недаром после этих бесед при дворе распространился слух о намерении любимого дяди императора подать в отставку с поста московского генерал-губернатора. Разумеется, слух адресовался в первую очередь вдовствующей императрице. Ей предлагали выбрать между «фаворитом» и деверем, братом Александра III.

Святополк-Мирский все прекрасно понял и 15 ноября попытался объясниться с Сергеем Александровичем, но тот уклонился от встречи, явно провоцируя министра написать заявление об уходе. И «литовский» князь написал его, когда утром 21-го числа из Царского Села привезли проект циркуляра о состоявшемся в Санкт-Петербурге съезде представителей земств «с неодобрительнй пометкой» Николая II. Кстати, монарх сам затребовал зачем-то этот документ «на просмотр» поздним вечером 18-го, едва Мирский вернулся в Петербург от него же…

Кто подсказал царю идею запросить циркуляр, чтобы раскритиковать текст, отражавший официальную точку зрения? Из августейшего дневника следует, что поступок Мирского «очень рассердил» императора. Значит, властитель действовал по совету кого-то другого? Либо Сергея Александровича, как думал Мирский, либо кого-то из дядиного окружения! А в том окружении правой рукой главной персоны являлся Дмитрий Федорович Трепов!

Впрочем, провокация не увенчалась успехом. Мать выбрала простого князя, а не великого. К тому же скандал впечатлил молодую Александру Федоровну, и та «помогла» свекрови переубедить супруга. В общем, 22 ноября Николай II заверил Петра Дмитриевича в том, что предпочитает расстаться со своим дядей, а не с ним. «Помощь» напуганной жены царя засвидетельствовала и Е.А. Святополк-Мирская, с удивлением отметив в дневнике, насколько сочувственно та отнеслась к главе МВД в ту критическую минуту. А в дневнике великого князя Константина Константиновича отразилась растерянность венценосной дамы: 28 ноября «после обеда» она наедине с родственником «высказывала… сожаление о том, что Сергей просил уволить его от обязанностей генерал-губернатора, а Святополк-Мирский… тоже просил отставки».

Так провалилась первая атака «московской» партии на министра-либерала. Первая, но не последняя. 24 ноября великий князь Сергей Александрович возвратился в Москву, а спустя полторы недели, 5 декабря, вернулся обратно… с новым планом избавления государя от неугодного чиновника.

Дело в том, что 2 декабря Совет министров обсудил предложенную Мирским реформу Государственного Совета – создание в нем квоты для выборных представителей от общественности. Самое страшное, ее поддержали министр земледелия А.С. Ермолов и два авторитетных в империи правоведа – Д.М. Сольский и Э.В. Фриш. Хотя оппонировали князю С.Ю. Витте и министр финансов В.Н. Коковцов, Николай II изрядно растерялся и в поисках помощи еще накануне обратился к «милому другу» В.П. Мещерскому. Это по версии Е.А. Святополк-Мирской, со слов Витте. Но, судя по придворной хронике, царь уповал вовсе не на Мещерского.

Вечером 2 декабря, сразу после совещания, с прощальным визитом в Царское Село приехала королева Греции Ольга Константиновна, тетя императора. И пила с ним чай. Говорили о совещании, не вдаваясь в подробности. 4 декабря с часу дня до шести вечера она проездом находилась в Москве и виделась со столичным генерал-губернатором. В тот же вечер великий князь с женой и племянниками отправился в Санкт-Петербург на именины другого племянника, августейшего. Причем с вокзала все тут же устремились в Царское Село, успев как раз к завтраку. Сергей Александрович явно торопился на встречу с государем под влиянием новостей, сообщенных «тетей Олей». Недаром вскоре после завтрака Николай II прогулялся с ним наедине.

6 декабря Совет собрался в Царском Селе на второе заседание. Монарх в нем не участвовал, но вечером вновь прогулялся с дядей Сергеем. В третий раз по аллеям они прошлись утром 8-го, то есть непосредственно перед заключительными дебатами, посвященными реформе Мирского. И Сергея Александровича, и двух его родных братьев – Владимира и Алексея – император пригласил на финальные прения. Конечно, московский генерал-губернатор открыто выступил против затеи главы МВД. Тем не менее царь согласился не с ним, а с компромиссным вариантом Сольского и великого князя Владимира Александровича – дополнить Госсовет особым выборным органом для предварительного рассмотрения законопроектов. Согласился, верно, единственно ради того, чтобы выглядеть беспристрастным… в глазах одного человека – матери. Мирский же посчитал свою миссию исполненной и ошибся.

Вечером 9 декабря Николай II с дядей навестил в Гатчине Марию Федоровну и обсудил с ней создавшееся положение. Несомненно, оба думали, что императрице не понравится опасный эксперимент с выборностью, и санкция на отставку строптивого князя будет дана. Увы, мать императора при всей обеспокоенности программой «фаворита» прежде пожелала лично поговорить с ним. Беседа состоялась 11 декабря и привела к половинчатому решению. Мария Федоровна не одобрила ни изгнание из кабинета либерального министра, ни план скромного реформирования Госсовета. Как следствие, тем же вечером государь вычеркнул из указа третий пункт «о выборных», а 13 декабря не принял просьбу удрученного поражением чиновника об отставке, вторую по счету.