Эрих Куби - Русские в Берлине [Опыт Второй мировой войны. 1941–1945] [litres]

Разумеется, русский генерал просто блефовал. Немцы это тоже поняли, но от этого им было мало пользы – своей сухой репликой Чуйков вынудил немецкого начальника штаба, который мнил себя вестником судьбы, спуститься с небес на землю.

Тогда Кребс сообщил о круге своих полномочий – он прибыл для ведения переговоров о капитуляции, но не безоговорочной или даже немедленной. Он имел в виду прекращение огня, чтобы дать возможность новому правительству собраться в Берлине; только когда это произойдет, можно начинать настоящие переговоры с русскими о капитуляции.

Таков был план Кребса, однако русские имели на это совершенно другую точку зрения. Начать с того, что они не желали видеть новое фашистское правительство, сформированное в соответствии с завещанием Гитлера. Более того, Кребс просил о прекращении огня не во всей Германии, и даже не в уцелевшей ее части, а только в Берлине. Русские, со своей стороны, не были предрасположены заключать соглашения за спиной своих западных союзников, даже несмотря на то, что сами подозревали последних в ведении односторонних переговоров.

Таким образом, переговоры оказались с самого начала обречены на провал. Тем не менее они длились с 05:00 утра до полудня. Поначалу Кребс не осознавал, что у него нет ничего такого, что можно было предложить русским, дабы они хоть в чем-то пошли ему навстречу. Он предъявил письмо Геббельса и Бормана Сталину, содержащее список нового правительства. Оно начиналось почти теми же словами, с какими Кребс обратился к Чуйкову: «Герр маршал, Вы первый представитель не германской нации, которого мы информируем, что…»

Чуйков решил, что ему следует немедленно ввести в курс дела маршала Жукова, находившегося тогда в Штраусберге. И хотя он знал, что Кребс и, разумеется, немецкий переводчик говорят по-русски, он не стал просить их покинуть помещение. Очевидно, Чуйков хотел, чтобы они приняли к сведению, что и он тоже связан решениями своего командования.

Жуков попросил немедленно переслать все переданные немцами документы к нему в Штраусберг. Что было исполнено к 6:00 утра. Маршал вызвал своего переводчика и попросил его перевести семь (или восемь?) листов формата 33,6×42 см. Большая часть из них оказалась посвящена перечню новых министров. Переводчик зачитал первое предложение письма Сталину: «Герр маршал, Вы первый представитель не германской…» Он запнулся на «не германской». По-русски такое словосочетание должно было звучать как «не немецкой». Сразу ему не удалось подобрать эквивалент для этого нескладного, «нерусского» оборота, и он попросил у маршала еще времени. Рассерженный Жуков приказал ему немедленно продолжить работу. Тем временем он позвонил по прямой линии в Москву. Он передал трубку своему начальнику штаба, генералу Малинину, и велел ему передать все в свободном переводе – как есть, слово в слово. Двадцать минут спустя Сталин уже смог прочитать послание Геббельса. Ему оставалось только дивиться самомнению и самообману этих последних паладинов фюрера.

Пока текст послания передавался по телефону в Москву, Жуков опять связался с Чуйковым, который по-прежнему был с Кребсом.

Жуков: «Он намерен заключить мир?»

Чуйков: «Мир? Нет, ничего подобного я от него не слышал. Я спрошу его». (Кребсу.) «Маршал желает знать, предлагаете ли вы безоговорочную капитуляцию?»

Кребс: «Нет. Есть еще кое-что. Сначала нам нужно сформировать правительство».

Чуйков (Жукову): «Он говорит, есть еще кое-что… Что? Нет, это другое правительство установило контакт с союзниками… (Чуйков намекал на переговоры Гиммлера.)

Жуков: «Что об этом известно Кребсу?»

Чуйков: «Не знаю. У них нет контакта с союзниками. Кребс уполномочен вести переговоры только с Советским Союзом».

Жуков: «Я переговорю с Москвой».

Чуйков: «Буду на связи. Да, понимаю. Нет, Кребс не уполномочен на подписание капитуляции, в его власти только вести переговоры».

После этого разговора, во время которого Жуков дожидался инструкций из Москвы, Чуйков сказал Кребсу: «Мы можем вести переговоры только на условии безоговорочной капитуляции Германии перед Советским Союзом, Соединенными Штатами и Великобританией».

Это прояснило ситуацию. А поскольку Кребс не желал и не имел возможности вести переговоры на подобных условиях, то все разговоры следовало немедленно прекратить. Однако ничего подобного не произошло. На протяжении нескольких часов немцы и русские продолжали встречу и повторяли одни и те же аргументы. Когда Кребсу уже нечего было добавить, он просто сказал, что на этом все, – снова по-русски. Тем временем Чуйков продолжал руководить боевыми операциями в столице. Постоянно прибывали и отбывали посыльные.

Чуйков: «Какова последняя сводка? Прекратили сопротивление? Что?.. Выслали парламентеров? А куда им еще деваться?»

Он положил трубку и повернулся к Кребсу: «Похоже, ваш гарнизон сдается».

Кребс: «Где?»

Чуйков: «Да везде».

Кребс: «Что, без приказа?»

Чуйков: «Тут все просто. Наши войска наступают, а ваши сдаются».

Кребс: «Возможно, это отдельные случаи» [90] В это время, как пишет Чуйков в своей книге «Конец Третьего рейха», «донесся грохот залпа «катюши». Кребс даже съежился». .

Чуйков: «Что-то не очень похоже».

Затем они обсуждали общее положение. Чуйков велел принести последние номера русских газет; они содержали статьи о переговорах Гиммлера с западными союзниками, хоть и сильно преувеличивали их значение. Делая это, советский генерал задел своего оппонента за живое – для Кребса теперь настоящим врагом стал скорее Гиммлер, а не Чуйков. В запальчивости он бегло ввел русского в подробности внутренних махинаций нацистского руководства [91] Чуйков пишет, что Кребс выдал себя с головой. Руководство Третьего рейха знало о переговорах Гиммлера, оно было убеждено, что западные союзники соблазнятся на предложение Гиммлера, а советское правительство примет предложение Геббельса – Бормана. Известно было и то, что Геринг нацеливался с такой миссией на американцев, конкретно на Эйзенхауэра, но его попытки потерпели неудачу. .

«Гиммлера ни на что подобное не уполномочивали, – ворчал Кребс. – Мы все этого опасались. Правда, Гиммлеру не сообщили о самоубийстве фюрера».

«Но ведь немецкие радиостанции наверняка все еще работают?» – несколько удивленно спросил Чуйков.

«О?» – только и смог вымолвить Кребс.

Чуйков: «Да, Гиммлер сделал свое предложение об односторонних переговорах по радио».

В этот самый момент поступило сообщение, что Гиммлер скрывается в Тиргартене.

Кребс: «Это не может быть правдой».

Чуйков: «Нет дыма без огня».

И снова русский генерал требовал безоговорочной капитуляции; и снова Кребс возражал: «Тогда мы не сможем сформировать наше новое правительство».