Александр Андреев - Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого

В нише стоял древний сундук, как две капли воды похожий на тот, что находился наверху. Все в подвале молча смотрели друг на друга, с трудом удерживая рвавшиеся наружу чувства. Максим и Богдан неожиданно легко сняли сундук, поставили перед камерой, и депутат нажал показанную историком потайную пружину. Опасности в виде отравленных шипов не ожидалось, Тайная стража гетмана не использовала подобные нерыцарские приемы. В этом конкретном случае.

Сундук с тихим шелестом открылся после трехсотлетнего перерыва. Внутри, под письмом с печатью на шнуре, в изукрашенных ножнах лежала изумительная боевая сабля из дамасской сабли с огромным индийским ромбовидным алмазом на рукояти, никак не меньше сорока каратов. Рядом лежали хорошо известная по многим источникам бирюзовая булава гетмана и его красно-белый штандарт. Максим взял лежащий сверху пергамент и громко прочитал короткий текст, в котором сам Богдан Хмельницкий подтверждал, что он лично октября 14 дня року 1656 положил в этот сундук свои знаки высшей гетманской власти войска Запорожского. Все было ясно, и других доказательств подлинности кованой скрыни с ее великолепным содержимым не требовалось.

Сотник с сундуком, а за ним все остальные с триумфом поднялись на свет божий и под восторженные возгласы тысячной толпы вышли на площадь. Максим, видя восторг в глазах Орны, достал из багажника ларец с манускриптами и поставил его рядом с сундуком на подогнанную от коморы бричку. Комплект реликвий, что и говорить, был хорош.

В прямом эфире возбужденный находкой Богдан Бульба показал Украине великолепную саблю, булаву, штандарт и раскрытый ларец с Переяславским договором и завещанием создателя Украины. Он говорил о збаражском поиске Максима, потомка знаменитого полковника Гевлича, лично устроившего подземный тайник, и об украденных из него председателем Комитета по национальному достоянию Самой Верхней Рады Андреем Гривной и его помощником Пером Барыло двух гетманских бочонках с золотыми дукатами. Опытный оратор говорил всего три минуты, но успел сказать все, что нужно. Монахи Винцента от камеры показывали, что прямой эфир от диканьской церкви смотрит восемь миллионов человек по всему миру.

Внезапно к бричке подлетел дрон Орны и тут же резко взмыл вверх. Это могло означать только одно — появление погони. На смартфонах Сотника и Максима появилась картина несущихся к повороту на Диканьку от Гадяча семи, нет, одиннадцати джипов с огромными блестящими мордами. Экран приблизил первую машину, и за стеклом рядом с водителем Максим сразу узнал Петра Барыло. Прямой эфир RTF показал стране крупный план заместителя председателя Комитета СВР во главе толпы шкафообразных автомобилей.

Сотник, взяв саблю и булаву великого гетмана, громко объявил, что едет с реликвиями в Киев, где завтра, 21 марта в 12 часов воскресенья просит всех, кому дорога Украина, собраться на Майдане Независимости, где разговор будет не только о судьбе реликвий, чудом вырванных из лап властный коррупционеров.

Джипы с ревом моторов по Степной улице ворвались в Диканьку, и больше ловить гав было нельзя. Кортеж из трех внедорожников и двух «Хонд»-близнецов от запруженной диканьцами Троицкой церкви по Садовой улице рванулся из местечка, где Максиму и его друзьям улыбнулась удача. Историк за рулем шедшей первой «Хонды» с ларцом и сундуком в багажнике выехал у Триумфальной арки на полтавскую дорогу, глубоко вздохнул и сказал, что с таким хвостом из людей Гривны они просто так до Киева не доедут. Внезапно, словно его толкнул пуд руку черт, историк со словами, что здесь находится тот самый хутор близ Диканьки, перед указателем на село Прони повернул налево, и вслед за ним съехал с автострады весь остальной кортеж. Он не знал, почему вдруг повернул на прославленный Гоголем хутор, решив именно у шинка Солохи закончить противостояние с Гривной. Просто запахло порохом збаражских пушек, и перед глазами из ниоткуда возник след мохнатой лапы на стене корчмы, так и не разгаданный до сих пор. «Пусть будет с одной стороны Гривна, с другой — демоны, а хранители с ларцом и сундуком — посредине, — подумал Максим, — может, из этого что-то интересное и получится». Где же еще устраивать генеральное сражение за национальное достояние Украины, как не в шинке на хуторе близ Диканьки!

Не успев додумать, Максим увидел в зеркале заднего вида, как вдалеке от них с дороги Полтава-Гадяч на Прони сворачивала вереница джипов Барыло, и прибавил скорость. Как говорит Хмельницкий — сегодня либо пан, либо пропал, а победа в моих руках. Уйдите с дороги, панята!

Джипы с дороги не ушли, а только тоже прибавили скорость. Максим, поймав напряженные взгляды Богдана и Орны, машинально потрогал бутылку с мороком, пригретую на груди для встречи с Гривной. Ворота на хутор уже были совсем рядом, но и погоня приближалась прямо на глазах. Времени приготовиться к обороне от впятеро большего врага почти не было, и сотник, видя, что на них вот-вот навалятся, достал табельное оружие, выставил пистолет в окно, и то же самое сделали его побратимы, выполняя приказ командира. Дело было плохо, и отбиться от наемников Гривны на проселочной или большой дороге было, очевидно, невозможно.

Внезапно, как это бывает в черноземной украинской степи, в воздухе замелькали снежинки, почему-то не оставлявшие следа на лобовом стекле. Сумасшедшая хуртовина и завирюха рухнула из ниоткуда на хутор, и вокруг сразу же стало черно. «Третья сила, наконец, решила вмешаться», — неожиданно понял Максим и весело переглянулся с оживившимися друзьями.

Машины кортежа ехали почти наугад, зубами колес держа дорогу. Пурга, а вернее, снежный ураган невообразимой силы выл и плясал за окнами машин кортежа, за которым сразу же вырастали сугробы. Максим вслух похвалил себя за принятое черт знает кем решение повернуть на хутор. Погоня хороша, когда ее не видно, тогда от нее еще можно уйти, шляк бы ее потрафил прямо в тумане.

Кортеж наконец завернул за почти не видный в хуртовине шинок, длинную одноэтажную хату, огороженную частоколом с широкими воротами. Машины, ревя моторами, остановились у заднего входа.

Статная жинка в теплой хустке стояла у небольшого крыльца. Ветер вокруг цепочки хранителей выл и стонал, комья снега носились, заваливая хутор, в курятнике испуганно галдели птицы, и в стайне беспрерывно мычали коровы, напуганные погодной анархией.

Когда Максим с ларцом и сотник с сундуком и Орной впереди подошли к гостеприимно открытой двери, в которую, черт знает почему, не набивался снег, сугробы вокруг шинка уже были нешуточные. Атаковать хранителей в ближайшее время было явно невозможно, если только с помощью святого духа, который, слава богу, негодяям не помогает. Дверь за ними закрылась, и соратники с реликвиями оказались в теплом нутре шинка на хуторе близ Диканьки.