Александр Андреев - Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого

Нанюхавшиеся сильной дури депутаты таким экзотическим способом помогли Максиму приблизиться к разгадке тайны сокровищ Богдана Хмельницкого. Историк пообещал себе, что если версия с использованием в дурмане травы бокка подтвердится, то он обязательно передаст депутатам противоядие, или антидурман, вернее, это растение, которое свело их с ума, а уж с этой травой медики быстро разберутся. Максим решил, что обязательно займется в Киеве поиском травы бокка на Лысой Горе в Выдубичах. Она может стать не только опасным ядом, но и мощным оружием, например, в его руках. А оно, нестреляющее оружие, ему скоро понадобится, в этом московский историк не сомневался ни секунды.

В чистом и еще морозном воздухе куранты Збаражского замка гулко пробили одиннадцать раз. Максим вздрогнул. Он не знал, что думать. Как все же объяснить след огромной лапы и хвоста демона на стене корчмы у разбитого выстрелами из нестреляющих пушек окна? Зачем старинные орудия палили чертями и ведьмами по дичи и борщу с пампушками? Может, бесы сами ринулись нюхать выбившуюся из старых подвалов сногсшибательную дурь, увеличивающую нечистую силу? Они, демоны, что, в замке живут или чуют заразу за несколько километров? Или в корчме ни с того ни с сего, например, за власть над душами, подрались демон и монстр, как чужой с хищником, один — материализовавшийся из подвального морока, а другой — влетевший с разгона в камин после выстрела через окно? А три депутата, увидевшие эту фантасмагорию, от страха забились в угол и там по-быстрому зьихали з глузду.

Максим в очередной раз вздрогнул. Может, лапа — предупреждение главного демона, рекомендовавшего смертным не соваться не в свои дела? Например, Максиму Дружченко, которого за каким-то чертом принесло в Збаражский замок, уже почти четыре века живущий своей загадочной жизнью. Историк вспомнил, как во время работы над книгой о мистических орденах, о которых он начитался в архивах и библиотеках без всякой меры, ему приснился странный кошмар, бывший таким явным, что даже запомнился. Некто очень вежливый и спокойный до обморока, в дорогом камзоле, коротком венецианском плаще и берете с пером, долго вел Максима по лестницам куда-то вниз, а затем в ярко освещенном кострами черном зале положил его на огромную сковородку, под которой горел огонь, заботливо подсунул под голову историка симпатичную вышитую подушечку. Максиму почему-то не было горячо и страшно, но стоявшая совсем рядом торчком огромная зеленая змея, раз за разом бросавшаяся сверху вниз на какого-то невидимого грешника, производила сильное впечатление. Некто в берете с пером любезно поинтересовался, не печет ли Максиму, и историк сразу же почувствовал ожог, а затем вежливо и очень доброжелательно посоветовал ему не слишком глубоко вникать в невникаемое и просто копать на глубину штыка исторический чернозем в своих исследованиях того, что не надо выпускать в свет вообще.

Утром с трудом очнувшийся от сна Максим увидел на своих локтях два легких ожога. Он рассказал о странном сне знакомому батюшке из соседней церкви Всех Святых и спросил, не Дьявол ли посоветовал ему не соваться туда, куда не нужно. Священник, выслушав взволнованного историка, сказал, что Сатана такими мелочами не занимается, затем надолго задумался и осторожно высказал предположение, что некто в камзоле, возможно, был его ангелом-хранителем, знающим свое дело, поскольку Максим часто ему молился даже в хорошие времена. Историк уважительно относился к батюшке, очень просто разъяснившему ему значение слов «раб божий», которые он никак не мог понять, и отнесся ко сну и его толкованию серьезно. Он никогда не лгал в своих исторических исследованиях, но после путешествия в чистилище стал в них недоговаривать.

Вельзевул и Люцифер забери эту нечистую збаражскую силу, которая, как говорил хорошо ее знавший Михаил Булгаков, совершенно не хочет разъясняться! Пора было идти к хранителю «Замков Тернопольщины», вместе с ним пройти по подземельям, по которым давно не ступала нога человека, найти вход в заклятый тайник, набитый не только сокровищами, но и смертельными вытребеньками, в который два с половиной века назад вошел его предок и остался жив. Дорогу любой сложности может осилить идущий, а Максим ежедневно проходил пешком по десять километров, правда в очень красивых парках. Будущий путь под землю не пугал московского историка.

Максим еще раз прочитал сделанную им расшифровку девяти групп цифр из рукописи Олексы, затем порвал лист вчетверо, сжег обрывки в стакане и выбросил пепел. Историк помнил рукопись киевского школяра слово в слово. А если Максим Дружченко вдруг забудет хоть один из девяти ключей в заклятом подземелье, то ему уже будет все равно.

Максим надел теплые носки, ботинки, брюки, свитер и куртку, проверил свой волшебный фонарь, оставшийся со времен активного кладоискательства и позволявший видеть невидимое, в том числе в инфракрасном свете, закрыл номер, сдал ключ администраторше, вышел из «Гетмана» и направился в замок. Дружченко, не выпускавшие сабли из рук с 1620 года, никогда не останавливались в шаге от заветной цели.

6 марта, в субботу, в половине двенадцатого часа, Максим не спеша шел главной аллеей старинного парка и вспоминал тактико-технические характеристики Збаражского замка: глубокие и широкие рвы с водой, за ними — квадрат мощных стен высотой двенадцать метров, имеющий по углам выдвинутые бастионы, устроенные из бывших башен, за стенами до казематов по их периметру — десять метров утрамбованной земли со щебнем, не позволявшие сделать в укреплениях бреши и через них ворваться в замок, выстроенные перед стенами и рвами эскарпированные шанцы и редуты. Что и говорить, Збараж в XVII веке был неприступной крепостью, ощетинившейся сотней пушек.

Двухэтажный дворец в окружении массивных казематов был наполнен отличными коллекциями холодного и огнестрельного оружия, пушек, каменной и деревянной скульптуры, украинского костюма, монет и изысканной шляхетской мебели XIX века. Максима, не раз бывавшего внутри, интересовала массивная дверь в углублении в начале левой стены дворца, к которой вели двенадцать слегка выбитых посетителями ступеней. За этой окованной железом дверью начиналась широкая каменная лестница в долгожданный подземный Збараж, которому, по слухам, не было ни конца ни края.

Между лестницей в средневековый мрак и левым казематом с корчмой находился очень глубокий колодец без сруба и колеса, закрытый тяжелой железной решеткой. Спуск в подвалы через колодец Максим также имел в виду как последнее средство достижения цели, хотя и не очень представлял, как, спустившись вниз по канату и через специальные отверстия в колодезных стенах попав в подвалы, сможет подняться вверх с грузом, и что эти несколько часов его поисков будет делать замковый сторож, чье помещение находилось в двадцати метрах от колодца.