Александр Андреев - Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого

Мои витязи уже встали с обнаженными саблями среди стольников коробочкой, способной на время остановить превосходящие силы противника. Остановились и стрельцы, пытаясь понять, что происходит у них перед глазами. Царица тоже меня узнала и тут же закричала, чтобы я выхватил ее сына из западни и доставил в Троицу к патриарху. Вытащить их обоих не было никакой возможности на глазах у стрельцов, и нельзя было терять ни мгновения. Я быстро посадил царевича перед собой и с его криком «Матушку спасите!» развернул своего верного Чембара и взлетел на холм. Сзади, прикрывая нас от пуль, тенями летели три моих рыцаря, умеющих конвоировать высочайших особ.

Только когда нашу маленькую группу спрятал холм, я выдохнул. Стрельцы поняли, что всего за пятьдесят мгновений ситуация вдруг изменилась не в их пользу. Сзади послышалась беспорядочная пальба, кто-то, вероятно, полковник, отдавал команды надрывным голосом, но было уже поздно. Я пришпорил Чембара, который сразу сорвался в галоп. У Тайной стражи всегда были чистокровные лошади породы ахал-теке, выносливые как волки и быстрые как молнии.

Три моих рыцаря скакали передо мной охранным ромбом, и наша маленькая группа летела вперед как выпущенная из лука стрела. Витязь во главе ромба вдруг резко ушел вперед и почти исчез из вида, когда от него раздался сигнал опасности, которую мы вскоре увидели сами. Я невольно сжал перед собой царевича, который смотрел на все происходящее круглыми черными глазами, в которых совсем не было страха.

Впереди появились скакавшие походной рысью всадники, числом более двухсот, и я, напрягшийся до предела, узнал, слава богу, особую посадку белгородских и тамбовских детей боярских из охраны Засечной черты. Царица посылала за ними, этими врагами наглых и ленивых стрельцов, и они почти не опоздали, эти отчаянные пограничники. Но не будь нас, царица с наследником были бы уже в лапах Хованского и стрельцов.

Воины хорошо видели, что со мной ребенок, и я прокричал, что это великий государь, который, конечно, тут же стал громко просить, чтобы спасли его матушку от злодеев. Фронт пограничников, которым не надо было долго ничего объяснять — сами видели все, мгновенно раздвинулся прямо перед нами, и мы влетели в образовавшийся из ниоткуда проем. Я показал командующему отрядом князю Львову, что стрельцов около восьми сотен, он понимающе вскинул руку, и лава, не потеряв ни мгновения, ушла вперед, оставив из последнего ряда для нашей охраны семь всадников, которые развернулись как на смотру и пристроились за нашей маленькой группой.

Я крикнул Петру, что это были лучшие русские воины, шедшие на помощь царице и ему с южной границы. Мальчишка тут же полуобернулся ко мне и воскликнул, что хочет вместе с ними спасать матушку.

Я вдруг понял, что сейчас, в это мгновение, рождается великий правитель и полководец, который изменит судьбу державы. Описав рукой полукруг, я развернулся со всем конвоем и погнал Чембара за недалеко умчавшейся лавой. Петр вцепился в его гриву обеими руками, видя, как я традиционно управлял конем только ногами, как это всегда делали гетайры Александра Макендонского. Вытащив из ножен на бедре, я дал царевичу свой длинный запорожский кинжал без гарды, чем успокоил и привел его в полный восторг.

Впереди показались ряды пограничников, и Петр, не сдержав азарта от быстрой скачки, поднял над головой кинжал и звонко закричал «Ура!». Один из белгородцев оглянулся, увидел царевича с маленькой саблей наголо, восторженно свистнул и тут же воскликнул: «Ребята, государь с нами!». Вся лава одновременно обернулась, увидела скачущего за ней наследника трона, почувствовала то же, что и я, который держал его крепче крепкого, и вдруг в воздухе громыхнул такой «Виват!» смелому мальчишке, который поначалу я даже не услышал. Только с неба разом на нас стали падать оглушенные ревом птицы, и в роще справа загнулись и не разогнулись назад верхушки высоких деревьев.

Лава не замедлила свой богатырский скок, который вдруг налился какой-то невиданной мощью. Задний ряд всадников передо мной уменьшил свой аллюр и плотно окружил мой отряд защитным кольцом.

Я нагнулся и сказал царевичу, что сейчас он увидит знаменитый удар тамбовцев клином, от которого нет защиты. Лава, уже выстроившаяся в виде наконечника копья, начала спуск с холма, и мы тут же увидели карету, моих рыцарей и стольников, двух из которых перевязывали боярышни и сама царица, живая и здоровая. Вокруг плотной недвижной массой стояли гогочущие стрельцы и их командиры с вытащенными из ножен саблями и бердышами. Торг, который, кажется, был в самом разгаре, но без царевича, за которым все же не стали отправлять погоню, очевидно, из-за нехватки резвых лошадей, шел туго. Что, доторговались, сучьи дети! Теперь гром небесный на вас и заслуженные удары судьбы!

Петр, увидев мать, громко вскрикнул, Наталья Кирилловна узнала голос сына и повернулась в нашу сторону, и в это мгновение пограничный клин с размаху вонзился в стрелецкие ряды и пошел пластать их вокруг кареты, и полетели клочки по закоулочкам, и дым на месте боя уже стоял столбом. Под вознесшийся к небесам оглушительный рев стрельцы сыпались во все стороны от этого ужасного кинжала, рубившего и кромсавшего их как капусту для засолки на зиму. Великая Россия со всего размаху налетела на зажравшуюся до рвоты Москву.

Клин, пройдя вокруг кареты, пробил вражеский строй насквозь, мгновенно развернулся, бросив коней на дыбы, разрубил мятежников еще раз, и двести отчаянных пограничников начали сумасшедшую рубку восьмисот стрельцов, которые быстро приходили в себя после неожиданного налета.

Гей, хлопцы, а ну ввалим этим изменным ярыгам казацких галушек! Вот вам с маком, вот с перцем, а вот и с хреном! Ловите, хамы, не промахнетесь!.. Девять моих рыцарей уже стерли отрезанных клином стрельцов у кареты, используя наш страшный удар саблями без замаха снизу вверх. Пограничный конвой рубил стрельцов с другой стороны, а моя четверка, закрывая собой царевича, вмиг была у царицы. Наталья Кирилловна едва успела обнять сына, как ее со всей аккуратностью вознесли на коня впереди моего хорунжего. Хлопцы уже усадили на наших ахал-теке сенных барышень и стольников, и под рев боя через считанные мгновения наша конная группа из двадцати пяти всадников на четырнадцати скакунах взлетела на холм и исчезла с линии огня, не успев получить вдогон ни одной пули.

Львов и его тамбовские орлы, конечно, великолепные воины, но гибнуть в бою с вчетверо большим противником им теперь не было ни резона, ни нужды. Пограничники вот-вот выйдут из боя и поскачут со всеми отбитыми у стрельцов лошадьми за нами вослед.

Так и вышло. До Сергиева Посада, до коего было под сотню верст, да еще вдоль мятежной Москвы, мы не доскакали. Через полтора часа наших усталых коней с двойной ношей нагнали пограничники, которых стало меньше на двадцать семь всадников. Я, полковник войска Запорожского Максим Гевлич, с поклоном передал радостному Львову царицу Наталью Кирилловну и царевича Петра, не выпускавшего мой кинжал из рук, без единой царапины.