Павел Брянцев - Литовское государство [От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке] [litres]

в) все лица вышеизложенных категорий освобождаются от всех денежных и натуральных государственных повинностей. Но эти привилегии не коснулись лиц православного исповедания, напротив, этим декретом еще запрещалось католикам вступать в брак с православными, а если кто из католиков желал вступить в брак с православною или наоборот, то лицо православное обязывалось перейти в католичество. Декрет этот был первым законодательным актом, которым полагалась рознь в Литовском государстве между литовским дворянством и русским. Мотив издания этого декрета был вовсе не политический, а фанатически-религиозный: духовенство католическое, вследствие своего фанатизма, настроило Ягайлу сделать сие. Будучи постоянно окружен католическим духовенством, Ягайло в продолжение всего своего царствования ничего не мог сделать без него. Под влиянием сего духовенства он нередко вооруженною силою отнимал у православных церкви и выгонял вон молящихся [214]. После Ягайлы двоюродный брат его Витовт, заступивший место его в Литовском государстве, по отношению к православным продолжал ту же систему действий, какой держался и Ягайло. Не любя православных, он ставил их в религиозном отношении наравне с евреями и церкви Божии, как говорили выше, называл синагогами. Но главное, что сделано было Витовтом для унижения русских и развития антагонизма между ними и католиками, – так это устранение их (русских) от участия в Городельском съезде, где, между прочим, постановлено было и подписано Витовтом: не допускать православных к участию в тайном королевском совете и занятию высших государственных должностей. Поступка сего решительно нельзя объяснить политическою целию; его только можно объяснить тем, что Витовт этим хотел угодить могучему литовскому католическому духовенству и самому папе [215]. С политическою целию стали унижать и стеснять православных, как уже замечено нами выше, с половины XV в., когда увидели польские паны, что высшая литовско-русская аристократия не желает соединения Литвы с Польшею. Первый из литовско-польских государей, который в этом направлении стал действовать, был Казимир IV.

При Казимире IV, как мы уже видели в своем месте, собиралось очень много сеймов, с целию соединения Литвы с Польшею, и каждый раз эти сеймы оканчивались полнейшею неудачею для сторонников унии. Но когда польское правительство заметило, что главными противниками соединения Литвы с Польшею по большей части являются православно-русские вельможи, то решилось употребить против них самые крутые меры, чтобы обессилить и сделать их безвредными: с этою целию польские светские магнаты в совокупности с высшими духовными лицами уговорили короля издать декрет, которым православно-русские лишались права занимать в Литовском государстве высшие государственные должности; затем, в 1480 г., как мы тоже видели выше, Казимир IV, по настоянию сына своего святого Казимира (а этот последний по настоянию духовенства), издал декрет, коим запрещалось православным строить новые и починять старые церкви, и наконец, воздвигнуто было на русских бояр такое гонение, что те целыми толпами должны были эмигрировать в соседнее Московское государство.

При последующих трех королях: Александре, Сигизмунде I и даже Сигизмунде II Августе унижение православно-русских бояр по-прежнему продолжалось. При Сигизмунде I уже настолько была развита ненависть у литовских вельмож по отношению к русским боярам, что они подняли страшную бурю против своего короля, когда тот задумал, как мы видели, сделать воеводою трокским и членом сената знаменитого Константина Острожского. Правда, Сигизмунд, несмотря на протест бояр-католиков, все-таки сделал Острожского воеводою и сенатором, но зато должен был дать формальную подписку, что вперед это повторяться не будет. Подобная же подписка взята была и от сына его, Сигизмунда II Августа.

Правда, иногда, по-видимому, уравнивались права католиков и православных в Литовском государстве (есть даже оставшиеся документы об этом), но это делалось только для отвода глаз грозному соседу, князю Московскому, которого поляки боялись больше всех татарских полчищ и под покровительство которого нередко русские вельможи Литовского государства прибегали [216]. Последний такого рода декрет (уравнивавший, по-видимому, православных с католиками) издан был Сигизмундом-Августом пред самою Люблинскою униею. Но декрет этот, кроме вышеозначенной цели, имел еще, впрочем, другую цель: отнять у русских предлог к протесту, когда начнется сейм об окончательном соединении Литвы с Польшею.

Действуя таким образом против православно-русской аристократии (да и вообще всего русского народа), польское правительство достигло желанной цели, именно: пред самою Люблинскою униею православные вельможи в Литве настолько были унижены и обессилены, что сделались неспособными ни к каким активным действиям и затем между литовско-католическими вельможами и православно-русскими существовал такой антагонизм, что он исключал всякую солидарность между ними по этому важному вопросу, то есть отстаиванию независимости Литовского государства от польских притязаний.

Итак, подводя к общему итогу все вышесказанное нами о работе польского правительства для уничтожений несходств во внутреннем устройстве Литовского государства с Польским, чтобы окончательно соединить первое с последним, мы видим, что поляки пред самою Люблинскою униею достигли следующих результатов в этой работе:

I. Монархическая власть, прежде бывшая в Литовском государстве неограниченною, теперь представлялась решительно не имеющею в нем никакого значения или, по крайней мере, весьма малое, то есть она сделалась такою же, какою уже с XIV в. была в Польше.

II. Литовское дворянство, состоявшее до 1386 г. из множества неравноправных ленников, пред Люблинскою униею представляло из себя сословие равноправное, в руках которого заключалась вся сила государственной жизни, а потому и самое Литовское государство из прежде бывшей монархии обратилось в аристократическую республику, то есть из Литовского государства сделалось то, что из Польского сделалось уже лет триста тому назад, если не более.

III. Крестьянское сословие Литовского государства, делившееся во время Ягайлы на несколько групп по своим правам на участки земли и при этом пользовавшееся широкою свободою (за исключением, как говорено было, невольной челяди), во время же Сигизмунда-Августа, автора, так сказать, Люблинской унии, явилось соединенным в одну группу под именем холопов, лишенных всех прав и сделавшихся для литовской только что вновь явившейся «шляхты» «быдлом» (или около того), то есть рабочим скотом.