Павел Брянцев - Литовское государство [От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке] [litres]

Далее Кибурт говорит в своем дневнике, что как при дворах всех литовских князей, так и у высших сановников употребляется исключительно русский язык; дипломатическая переписка и все делопроизводство в канцеляриях Литовского государства совершается на русском языке. Чтению и письму молодые люди учатся, по словам посла, в школах, которых очень много при русских монастырях. Многие русские ученые прибыли в Литву и принесли свои познания, говорит Кибурт, с восточной стороны Днепра во время татарского нашествия. Когда Кибурт завел о русских речь с католическим епископом Василлою, то этот последний неодобрительно отозвался о них и при этом высказал глубокое сожаление о господстве русского языка, русской письменности и вообще русской образованности в Литве. С своей стороны, Кибурт, как видно из его же дневника, высказал сожаление, что правительство, обращая литовцев в католичество, оставляет в покое русских, вера которых, по его словам, «есть не что иное, как манихейство», с чем вполне согласился и сам епископ.

После осмотра города Вильны и его окрестностей, Кибурт вместе со своею свитою был принят Витовтом, по возвращении его в столицу. Он подробно описывает как главную официальную аудиенцию, так и последовавшую затем частную аудиенцию. Представление посольства произошло при торжественной обстановке, с разного рода придворными церемониями. У входа во дворец немецкое посольство нашло богато одетых слуг почетных дворян; двери парадной приемной залы охраняли восемь огромного роста стражников, с длинными усами и гладко выбритыми подбородками; на головах этих стражников были надеты черные меховые шапки, обвитые спирально золотыми цепями, кисти которых падали на плечи; шапки застегивались на подбородках золотистой чешуей; в руках стражники имели бердыши из серебра и полированной стали. Когда Кибурт вместе с посольством вступил в аудиенц-залу, то взорам их представилась богато и роскошно убранная, огромных размеров, комната, среди которой, на возвышении, покрытом малиновым бархатом, стояло золотое, усыпанное дорогими камнями кресло; на этом кресле сидел Витовт. По сторонам трона стояло по два пажа в белых одеждах, а далее, на стульях, помещались вельможи и сенаторы Витовта. Приблизясь к трону, посольство сделало поклон, на что Витовт также ответил поклоном; при этом Кибурт вручил князю собственноручное письмо великого магистра Тевтонского ордена. Эта аудиенция продолжалась всего несколько минут и ограничилась только взаимными поклонами, вручением письма и спросом о здоровье. Затем последовала частная аудиенция, происходившая в зале дипломатической канцелярии. Как обстановку самой залы, так равно одежду и наружный вид Витовта Кибурт описал подробно в своем дневнике. Зал дипломатической канцелярии, говорит Кибурт, представлял весьма просторную комнату, которая вся была обита роскошными восточными коврами. Посреди комнаты стоял большой стол, также покрытый дорогим ковром; на столе находились: вызолоченное распятие, великокняжеская корона, меч и золотой скипетр. На передней стене утверждено было изображение Богоматери, вылитое из золота и серебра; пред изображением горела хрустальная лампада, висящая на золотой цепочке. Когда явилось сюда посольство, то князь находился уже в зале. Одет был Витовт, по словам Кибурта, в желтый шелковый камзол, застегнутый до горла золотыми пуговицами, на золотых петлицах; на ноги у него надеты были розовые порты и красные кожаные сапоги, с золотыми шпорами. По камзолу Витовт опоясан был дорогим поясом, шитым золотом, из-за которого выглядывала рукоятка кинжала, осыпанная драгоценными камнями. Сверх камзола был накинут короткий кафтан гранатного цвета, литовского покроя. Голова его была покрыта шляпою вроде испанского сомбреро. Витовт, по словам Кибурта, недурно говорил по-немецки, иногда примешивая латинские фразы, так как воспитан был пленным немецким рыцарем. По наружности своей Витовт был довольно красивый мужчина: среднего роста, крепкого и полного телосложения, лицо его было очень моложаво, бороды и усов он не носил и взгляд имел привлекательный – черта, которую он наследовал от своей матери Бейруты. Вообще, орденский посол обрисовывает великого князя литовского Витовта весьма привлекательными чертами. По свидетельству посла, Витовт, подобно своему дяде Ольгерду, не любил ни охоты, ни шумных пиров, ни безумных потех; почти ничего не пил из охмеляющих напитков и очень умерен был в пище. В обращении, по словам Кибурта, Витовт был весьма сдержан и даже холоден, мало смеялся, всякое известие – хорошее или дурное – выслушивал с лицом бесстрастным; но для своего народа был очень доступен. О деятельности же Витовта орденский посол говорит следующее: Витовт умен и деятелен; в короткое время своего единодержавия он успел восстановить полный порядок, нарушенный предыдущими смутами и убийствами, и пополнил опустевшую великокняжескую казну. Он сам объезжал провинции своего государства, надзирал за хозяйством коронных имений, посещал вассальных князей и таким образом собирал большие доходы. Сидя дома, когда не было войны и походов, Витовт проводил все время или в Новых Троках, где у него на острове озера Тальпа был великолепный замок, или же в Старых Троках, в деревянном дворце. В Вильне, по словам Кибурта, Витовт был редким гостем; если же он когда сюда и приезжал, то всегда останавливался в небольшом деревянном домике на берегу Вилии, и двор, за неимением помещения, располагался тут же, на берегу реки, военным лагерем.

Таково содержание дневника, написанного Кибуртом, хотя в подлинности его некоторые из ученых сомневаются [132].

Мир Витовта с рыцарями. Смерть Ядвиги. Признание Новгородом зависимости от Витовта.Как долго немецкое посольство, во главе которого стоял Кибурт, пробыло в Вильне – мы хорошо не знаем, но результат его нам известен: рыцари согласились смягчить для Витовта те условия мира, которые они раньше предложили было. Новые условия мира (в измененном виде) были следующие: а) Витовт позволяет распространять католичество среди своих подданных; б) Витовт уступает ордену Жмудь (те части литовской территории, которые прилегают к ордену, как сказано в подлиннике); в) Витовт поможет ордену построить три крепости на границе, а рыцари отпустят его брата Сигизмунда, бывшего в плену с 1391 г.; г) Витовт будет содействовать рыцарям в покорении Пскова, а те ему – Новгорода Великого, и, наконец, д) Витовт обязуется никакого войска, даже христианского, не пропускать через свои владения в Пруссию. Последняя статья, очевидно, направлена была против поляков, так как, судя по географическому положению Польши, Литвы и Пруссии, только войска первой, в случае войны с орденом, могли бы проходить через территорию Витовта во владения последней. Поэтому, лишь только в Кракове сделался известен этот договор, как польские паны выразили страшное неудовольствие на литовского князя. В поступке его польские паны прежде всего увидели нарушение сюзеренных прав Ягайлы, а затем стремление его к обособлению Литовского государства. Вследствие этого они потребовали от Ягайлы энергических мер против литовского князя. Но Ягайло по своей обычной лености не решился сам лично действовать против Витовта, а предоставил это своей жене. Ядвига же по сему поводу написала письмо к литовскому князю. В письме своем королева укорила Витовта в том, что он действует без согласия ее мужа, как сюзерена, и в заключение потребовала от князя, как вассала Польши, дани. Но требование это не испугало Витовта. Получивши письмо Ядвиги, он созвал сейм в Вильне, на котором членам его предложил такого рода вопрос: считают ли они себя подданными короны польской в такой степени, что обязаны платить дань королеве? Вопрос этот, как и следовало ожидать, вызвал целую бурю. Сеймовые члены единогласно ответили: «Мы не подданные Польши, мы всегда были вольны; наши предки никогда не платили дани полякам, и мы не будем платить и останемся навсегда при своих вольностях». Ответ понравился князю, он одобрил его. После этого Витовт дал гордый ответ Ядвиге на ее письмо и отказался от дани. Вообще, с этого времени литовский князь по отношению к полякам стал вести себя надменно. Отказ Витовта от дани, а следовательно, и от вассальной зависимости более всего поразил Ядвигу, принесшую столько жертв в пользу соединения Литвы с Польшею. После этого удара королева прожила не более года. В 1399 г. она, разрешившись от бремени дочерью, умерла. Дочь скоро тоже умерла – через три недели после рождения.