Павел Брянцев - Литовское государство [От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке] [litres]

Прошло пять лет. Витовт за это время, как мы видели, окончательно присоединил Смоленск к своим областям; три раза ходил на зятя и отказался от захвата Пскова и Новгорода. Но последний отказ был причиною новой борьбы Витовта с рыцарями. Дело в том, что литовский князь, остановленный Москвою в своем стремлении захватить Псков и Новгород, решился вознаградить свою неудачу возвращением от рыцарей Жмуди, которую он, как мы видели сейчас, снова уступил им. Это казалось ему тем более возможным, что сами жмудины и слышать не хотели о подчинении рыцарям. Так, когда рыцари, после заключения мира с Витовтом в 1404 г., стали входить в их области, чтобы окончательно закрепить их за собою и собрать дань, то жители со слезами кричали: «Куда вы идете, грабить нас? У нас и без того много прелатов, ксендзов и тому подобных людей, которые отбирают у нас шерсть, мед и молоко, а в учении христианском не наставляют!» Затем они, бросая свои жилища, убегали в леса и болота; оттуда беглецы, собравшись толпами, нападали на рыцарей и их владения, страшно опустошая эти последние. Так дело продолжалось в течение пяти лет (с 1404 по 1409 г.), то есть от последнего мира Витовта с немцами до конца неприязненных отношений его с московским князем.

Закончивши дела на северо-востоке, Витовт решился воспользоваться восстанием жителей Жмуди, чтобы отнять эту область у рыцарей. Сначала, по обыкновению, он действовал против рыцарей тайно, посредством разного рода интриг, а потом и открыто выступил на защиту родного племени. «Это уже пятый раз литовский князь нарушает вероломным образом мир и дружбу с рыцарями!» – говорит один прусский хронист. Поняли рыцари, что с таким человеком, каков был Витовт, которого нельзя было связать никакими договорами и никакими клятвами, невозможно жить в дружбе и согласии, как с добрым соседом, пока не будут сокрушены его сила и могущество; поэтому они, как только увидели новые неприязненные действия со стороны Витовта, стали готовиться к решительным действиям против него. С этою целию рыцари разослали свои грамоты по всей Европе, приглашая охотников. В продолжение целой зимы 1409 г. и весны 1410 г. гости с самых отдаленных стран Европы тысячами прибывали в Мариенбург, столицу тевтонских рыцарей. Но и Витовт не дремал: он немедленно дал знать брату своему Ягайле о готовящейся опасности для его вассального государства и просил брата повидаться с ним для переговоров по сему делу. В 1409 г., в конце осени, свидание состоялось в Бресте, в Подляхии. Оба брата дали здесь слово защищать друг друга до последней капли крови и тут же составили план похода. Из Бреста Витовт уехал в Троки готовиться к войне, а Ягайло с многочисленною свитою поехал в Беловежскую Пущу на охоту. В продолжение целой зимы убивали зверей, солили мясо; складывали в бочки и отправляли Наревом, 3. Бугом и Вислой в Полоцк, где был устроен продовольственный магазин для предстоящего похода. В 1410 г., в конце июня, Ягайло и Витовт с польско-литовско-русскими войсками быстро двинулись в пределы Пруссии и стали лагерем при деревнях Грюнвальде и Танненберге, так как сильное войско рыцарей приближалось сюда. Подойдя к названным деревням, рыцари остановились против войск Ягайлы и Витовта. По сказанию летописца, количество соединенного польско-литовско-русского войска было более 150 000; в том числе у Витовта было до 30 000 легкой татарской конницы, находившейся под начальством одного из сыновей Тохтамыша, а у Ягайлы до 20 000 конного войска, набранного в Чехии и других западно-славянских землях. Число орденской армии простиралось до 90 000; в числе ее были войска германские, венгерские, английские, шотландские, богемские и шведские. Предводителем орденского войска был магистр ордена Ульрих фон Юнгинген, человек, отличавшийся решительным характером и воинскою отвагою. Главным же предводителем польско-литовско-русских войск был Ягайло. Битва началась поздним утром 15 июля 1410 г. Пред началом битвы Ягайло помолился в походной часовне, а по выходе из нее, окруженный 60 кирасирами и блестящею свитою, весь закованный в железо, отошел на некоторое расстояние от войска и стал на возвышении, чтобы оттуда, по мере надобности, отдавать приказания. Рыцари первые двинули свои полки, и главные силы их ударили в правое крыло, которым управлял Витовт; цель этого движения была та, чтобы смять это крыло, а потом зайти в тыл. Витовт действительно не выдержал страшного натиска рыцарей: не отличаясь от природы мужеством, он оробел, попятился назад, а потом отступил на несколько сажен. Проницательный взор магистра ордена заметил это и, для довершения поражения отряда Витовта, стянул с своего правого крыла новые, свежие войска и послал их на литовского князя; для Витовта момент был критический: еще несколько минут – и Ульрих фон Юнгинген торжествовал бы победу; но в это самое время явился русский смоленский полк, он остановил движение и напор немцев на Витовта и, в свою очередь, сильным натиском заставил их сначала податься назад, а потом и отступить на несколько сот саженей. Это дало возможность Витовту оправиться, а затем новым натиском заставить атакующих обратиться в бегство. Между тем как это происходило на правом крыле, на левом, где стояли поляки, успех был еще лучше. В то время когда шла битва на правом крыле польско-литовской армии, на левом также шло сражение; сначала ни та ни другая сторона не могла взять перевеса, но когда магистр, желая довершить поражение правого крыла неприятелей, отделил от своего правого часть войска и этим сильно ослабил последнее, то этим обстоятельством отлично воспользовались поляки, стоявшие на левом крыле Ягайло – Витовтовой армии: они усилили натиск, расстроили правое крыло неприятелей, отрезали его от остального войска, затем обошли рыцарей и этим довершили победу. Было уже 10 часов вечера, когда битва кончилась. Поражение рыцарей было полное и решительное: до 40 000 немецкого войска осталось на поле битвы; в числе павших было 200 рыцарей и сам великий магистр Ульрих фон Юнгинген; 15 000 попало в плен; весь лагерь и все орудия с 51 знаменем достались в добычу победителям. Со стороны польско-литовско-русского войска убито было более 50 000. Знаменитый русский историк С.М. Соловьев так говорит о значении Грюнвальдской битвы: «Грюнвальдская битва была одною из тех битв, которые решают судьбы народов: слава и сила ордена погибли в ней окончательно, покорители разъединенных пруссов встретили громадное ополчение из трех соседних народов восточной Европы, пред которым сила, мужество, искусство рыцарей оказались недостаточными; военное братство, существовавшее для борьбы, не имело более ни средств, ни цели для борьбы; силы его поникли пред соединенными силами трех народов христианских; в ополчении врагов ордена не приносилось более языческих жертв, в нем раздавалась христианская молитва. Богородице Дево, радуйся. Орден был предоставлен собственным средствам; потерянные силы не восполнялись более толпами рыцарей из разных краев Европы, потому что орден не вел более войн с неверными; следовательно, существование его становилось уже бездельным, ненужным и существование это после Грюнвальдской битвы представляет только продолжительную агонию». Профессор Коялович 1об этой битве говорит следующее: «Эта битва была как бы воспроизведением знаменитой Куликовской битвы, и действительно, на нее она походила не только объединением громадных и разнородных сил и важностию исторической задачи, но даже и ходом своим. Началась она так же, как и Куликовская битва, неудачею для славянских и литовских сил. Рыцари налегли прежде всего на литовские полки и подавили их. Стали подаваться и польские отряды, даже жизнь Ягайлы была уже в опасности; казалось уже многим, что все погибло. Но устояли и выдержали все удары русские полки, особенно доблестный смоленский; они дали возможность оправиться литвинам и полякам и спасли все дело. Рыцари понесли страшное поражение, от которого сами уже никогда не могли оправиться; оправились только уже их преобразовавшиеся потомки – пруссаки, при благодушном внимании своих врагов поляков, а потом русских». Историк Иловайский справедливо говорит, что эту битву выиграл не какой-нибудь полководец, – победа одержана была славянским ополчением». «Невелики были материальные выгоды победителей, – говорит этот же историк, – в сравнении с тем, что могла им дать победа при Грюнвальде, зато моральные последствия были все-таки огромные. В этом отношении Грюнвальдскую битву можно сравнить с Куликовскою».