Жюль Верн - Великолепная Ориноко; Россказни Жана-Мари Кабидулена

— Хорошо… хорошо! — отвечал Жак Эллок. — То, что мы не сделали на пути туда, мы сделаем на обратном пути.

— Когда?

— Когда мы вернемся, черт побери! Или ты полагаешь, что мы не вернемся?

— Я? Что я могу сказать!.. Кто знает, куда мы идем? Кто знает, что нас ждет там? Допустим, что мы найдем полковника де Кермора…

— Вот тогда мы и подумаем о том, чтобы отправиться в обратный путь.

— Вместе с мадемуазель де Кермор?

— Конечно.

— Ну а если наши поиски увенчаются успехом… мы найдем полковника, и его дочь, что вполне вероятно, захочет остаться со своим отцом, ты согласишься вернуться?

— Вернуться? — переспросил Жак, и по его тону было ясно, что этот вопрос застал его врасплох.

— Вернуться одному, то есть я хочу сказать — со мной.

— Конечно… Жермен.

— Ты сам не веришь в свое «конечно», Жак.

— Ты сошел с ума!

— Допустим. А ты… ты влюбился, это ведь тоже форма сумасшествия, в равной мере неизлечимого.

— Опять? Ты опять говоришь о вещах…

— В которых я ничего не понимаю. Может быть, и так! Будем откровенны… если я и ничего не понимаю, то я прекрасно вижу. Ты напрасно пытаешься скрыть чувство, которое не имеет ни малейшего отношения к твоей научной миссии… и которое я нахожу, впрочем, вполне естественным!

— Ты прав, мой друг, — ответил Жак прерывающимся от волнения голосом, — я люблю эту девушку, я восхищаюсь ее мужеством… что удивительного в том, что симпатия, которую она мне внушала вначале, превратилась… Да! Я люблю ее! И ни за что ее не покину! Я весь во власти своего чувства и я не знаю, чем все это кончится.

— Хорошо, — ответил Жермен Патерн.

Он ничего больше не добавил к этому краткому восклицанию, но Жаку этого было довольно, и он с благодарностью сжал руку друга.

Из всего вышесказанного можно заключить, что течение Кунукунумы вполне может остаться неисследованным и на обратном пути. А жаль, так как эта река, устье которой имеет не меньше двухсот метров в ширину, орошает богатый и живописный край.

На следующий день «Гальинета» и «Мориче» снова отправились в путь и прошли мимо Касикьяре, уделив ей не больше внимания, чем Кунукунуме. А ведь Касикьяре — один из крупнейших притоков Ориноко. Как установили два исследователя, Гумбольдт и Солано, Риу-Негру и Касикьяре соединяют бассейн Ориноко с бассейном Амазонки.

В 1725 году португалец Мораинш прошел по Риу-Негру до ее слияния с Гуайнией ниже Сан-Габриэля, затем по Гуайнии до Сан-Карлоса, а оттуда спустился по Касикьяре и вышел в Ориноко, проделав таким образом огромный путь по территории Бразилии и Венесуэлы.

Касикьяре, вне сомнения, заслуживала внимания исследователей, хотя ширина ее в этой части и не превышает сорока метров. Но пироги, не задерживаясь, продолжали плыть вверх по течению.

Рельеф правого берега здесь весьма разнообразен. На горизонте вырисовывается заросшая непроходимыми лесами горная цепь Дуида, а холмы Гуарако круто спускаются к воде, позволяя взору блуждать по просторам льяносов, по которым, прихотливо извиваясь, несет свои воды Касикьяре.

Ветер был слабым, и лодки медленно продвигались вперед, с трудом преодолевая течение, когда Жан заметил очень плотное облако, такое низкое, что оно почти касалось краями земли. Парчаль и Вальдес внимательно всматривались в это облако, тяжелые и густые клубы которого постепенно приближались к берегу. Хоррес, стоя на носу «Гальинеты», смотрел в том же направлении, пытаясь понять, что это такое.

— Это облако пыли, — сказал Вальдес.

Парчаль с ним согласился.

— Кто же может поднимать такую пыль? — спросил сержант Марсьяль.

— Вероятно, какое-нибудь стадо, — ответил Парчаль.

— Ну тогда оно должно быть очень большим, — заметил Жермен Патерн.

— Очень! — согласился Вальдес.

Облако стремительно приближалось к реке, и в образовывающихся время от времени просветах мелькали какие-то красноватые фигуры.

— Может быть, это банды кива? — воскликнул Жак Эллок.

— Тогда на всякий случай лучше отойти к другому берегу, — сказал Парчаль.

— Да, на всякий случай, — отозвался Вальдес, — и не медля ни секунды.

Тотчас же все принялись за дело. Спустили паруса, чтобы они не мешали пирогам двигаться по диагонали, и матросы, налегая на весла, направили лодки к противоположному берегу.

Хоррес тоже внимательно посмотрел на облако, а затем взялся за весла, не выказывая ни малейшего волнения.

В отличие от испанца, пассажиры были весьма встревожены возможной встречей с Альфанисом и его безжалостной бандой. Но поскольку у индейцев вряд ли имелись лодки, чтобы перебраться на другой берег, то пассажиры могли некоторое время чувствовать себя в безопасности.

Вальдес и Парчаль привязали пироги к большим пням на берегу, а пассажиры замерли с оружием в руках, готовые отразить атаку. Пули их карабинов вполне могли преодолеть триста метров, отделяющие пироги от противоположного берега.

Ждать пришлось недолго. Облака пыли клубились уже метрах в двадцати от реки. Оттуда доносились крики, а точнее мычание. Ошибиться было невозможно.

— Слава Богу, нам нечего бояться! — воскликнул Вальдес. — Это просто стадо быков.

— Вальдес прав, — подтвердил Парчаль, — несколько тысяч быков подняли всю эту пыль…

— И весь этот шум, — добавил сержант Марсьяль. Действительно, оглушительный рев несся из живой волны, катившейся по поверхности льяносов.

Жан, которому очень хотелось видеть, как стадо будет переплывать Ориноко, вышел из-под навеса, куда он скрылся, уступив настоятельным просьбам Жака Эллока.

Подобные миграции [120] Миграции животных — передвижения, вызванные изменениями условий существования в месте обитания или связанные с прохождением цикла их развития. быков — не редкость на территории Венесуэлы. Владельцы животных вынуждены мириться с этим явлением. Когда кончается сезон дождей и трава на возвышенностях пересыхает, животных перегоняют на покрытые пышной растительностью заливные луга, где они находят сочную и обильную пищу. Если же при переходе с одного пастбища на другое на пути встречаются реки, животные вплавь перебираются на другой берег.

— Кто же может поднимать такую пыль?

Жаку Эллоку и его спутникам предоставлялась возможность, ничем не рискуя, наблюдать за переправой нескольких тысяч быков.

У берега животные остановились. Задние ряды напирали на передних, которые не решались войти в воду. Наконец они двинулись за идущим впереди «кабестеро».

— Его можно назвать капитаном флотилии, — сказал Вальдес. — Сидя на лошади, он входит в реку, и животные следуют за ним.