Люси Уорсли - Чисто британское убийство. Удивительная история национальной одержимости

Как сказала о Детективном клубе Сэйерс, «если у сообщества, открыто признающегося в собственном легкомыслии, может быть серьезная цель, то она состоит в поддержании качества детективов и стандартов этого качества на самом высоком уровне, возможном для этого жанра, а также в его очищении от дурного наследия сенсационности, дешевых эффектов, жаргонизмов и всех дурных наслоений прошлого».

Монсеньор Рональд Нокс, ставший одним из первых членов Детективного клуба, воспринимал детектив межвоенной эпохи как своего рода игру наподобие тенниса, где по одну сторону сетки находится автор, а по другую — читатель.

Он (не вполне всерьез) разработал десять заповедей детективного романа, наказав следовать этим правилам столь же неукоснительно, как при игре в крикет:

1. Преступником должен оказаться кто-то, упомянутый в самом начале, но не тот, кто ведет рассказ и за чьим ходом мысли мог следить читатель.

[Агата Кристи эффектно отбросила это правило в «Убийстве Роджера Экройда», сделав преступником самого рассказчика. Некоторых читателей возмутило и шокировало это — что они и расценили как предательство автора. Такая реакция кажется труднообъяснимой тем, кто не сумел проникнуться сознанием людей, воспринимавших эти десять заповедей с убийственной серьезностью.]

2. Все сверхъестественное и потустороннее надлежит полностью исключить.

3. Допускается не больше чем одна потайная комната или лаз.

[Нокс добавляет, что даже один потайной лаз нежелателен: когда он сам воспользовался этим приемом, то сделал оговорку, что «раньше, в темные времена, когда католическим священникам приходилось скрываться, дом этот принадлежал католикам».]

4. Нельзя использовать ни яды, до сих пор неизвестные, ни устройства, требующие длинного научного пояснения в конце книги.

5. Среди персонажей не должно быть китайцев.

6. Сыщику не следует приходить к разгадке благодаря счастливому случаю или же руководствоваться безотчетной, но верной интуицией.

[То есть сон мачехи Марии Мартен правилами игры исключается: старые мелодраматические условности должны быть отменены.]

7. Сам сыщик не может оказаться преступником.

8. Любую улику, обнаруженную сыщиком, следует немедленно представить на суд читателя.

9. Глуповатый друг сыщика, Ватсон в том или ином обличье, не вправе скрывать ни одного соображения, пришедшего ему в голову; по своим умственным способностям он должен немного — но только совсем чуть-чуть — уступать среднему читателю.

[Конан Дойл, объясняя характер второго из двух своих знаменитейших созданий, сказал: «Ватсон в качестве хора и хроникера ни на единое мгновение не выходит за собственные свои ограничительные рамки. Ни единой блесткой проницательного ума или юмора он нас не порадует». Это совершенно несправедливо по отношению к Ватсону и всем ему подобным. Разумеется, тонок он не интеллектуально, но эмоционально. Именно Ватсоны согревают нас теплом и человечностью, которых так недостает жестокосердным и холодным интеллектуалам. Более милосердный А. А. Милн так отзывался о Ватсоне: «Пусть он, как многие из нас, и соображает немного медленно, зато он дружелюбный, человечный и симпатичный».]

10. Двойники и близнецы-братья не должны появляться в книге, если их появление никак не подготовлено и не мотивировано.

Идея расследования как игры, которой чаще всего забавляются представители высших классов в загородных усадьбах, впоследствии нашла материальное воплощение в настольной игре Cluedo («Найди улику»), которую с 1949 года выпускала фирма Waddingtons в Лидсе. Декорация игры — тюдоровская усадьба, игральные фишки — мисс Скарлетт (Алая), полковник Мастерд (Горчичный), миссис Уайт (Белая), достопочтенный Грин (Зеленый), миссис Пикок (Павлин) и профессор Плам (Слива) — легко узнаваемы. Но у Cluedo были и предшественники: еще десятилетием ранее бурно расцвели и размножились всяческие интеллектуальные игры, такие как кроссворды, головоломки и книги типа «Альманаха загадок» [30] Содержавший пятнадцать детективных ребусов, схем, карт и списков улик «Альманах загадок» (1930) представлял собой сборник настольных игр, в которые предлагалось играть всей семьей, решая, к примеру, вопрос «Кто украл изумруд?». Позднее возникли серии чуть сложнее: «Досье преступления» с уликами в виде маленьких трехмерных моделей — папок с письмами, свидетельствами и даже такими уликами, как волосок или кусочек обоев со следами крови. Разгадка содержалась в запечатанном конверте, прикрепленном к задней стороне коробки. Такие игры, как «Используя улики» или «Кто убил Роберта Прентиса», предварили возникновение компьютерных детективных игр со многими участниками, которые и поныне можно встретить в продаже. — Прим. автора. .

Как соотносилась деятельность Детективного клуба с реальными преступлениями тех лет? Разумеется, переплетались они не столь тесно, как у Диккенса или Уилки Коллинза. Можно сказать, что авторов, входивших в клуб, чаще всего привлекали убийства, которые, отвечая духу десяти заповедей, представляли собой хитрую загадку. Одним из таких преступлений стало убийство Джулии Уоллес, случившееся в 1931 году в Ливерпуле.

Муж Джулии был агентом страховой компании. Однажды его по телефону вызвали домой к потенциальному клиенту. Весь вечер 20 января 1931 года он потратил, тщетно пытаясь разыскать нужный ему адрес. Он расспрашивал прохожих, которые потом, по счастью, смогли это подтвердить. Названный ему дом должен был стоять на Восточной Менлав-Гарденс, но, хотя в том районе имелись Западная и Северная Менлав-Гарденс, Восточной Менлав-Гарденс там не оказалось. Убедившись в этом, он вернулся домой, где обнаружил труп жены, забитой насмерть в ее собственной гостиной.

Все улики в деле против Уоллеса были исключительно косвенными. Обвинение постаралось убедить присяжных, что историю с поисками Восточной Менлав-Гарденс Уоллес придумал, чтобы обеспечить себе алиби на то время, пока в его доме совершалось убийство. Вина Уоллеса подтверждалась и его поведением: привычно одетый в черное, на суде он держался отстраненно, и кто-то слышал, как он назвал присяжных дураками. Жюри признало его виновным, но апелляционный суд беспрецедентным образом отменил вердикт присяжных, сочтя неприемлемым выносить смертный приговор на столь шатких основаниях.

Следуя примеру своего предшественника Де Квинси, писатели радостно ухватились за это преступление как за нечто увлекательное и вдохновляющее. Детективный клуб заинтересовался этим делом, поскольку доводы и защиты, и обвинения строились главным образом на телефонных звонках и совпадении времени трамвайных поездок обвиняемого и поиска им нужного адреса со временем преступления, в духе классического «кто убийца?». Дороти Ли Сэйерс даже разразилась статьей с перечислением подозреваемых и разбором возможных мотивов преступления, очень похожим на традиционную развязку в конце детективного романа, когда сыщик собирает всех подозреваемых «в библиотеке» и в их присутствии вычисляет виновного. Сэйерс подчеркивала, что дело можно рассматривать двояко: в первом случае Уильям Уоллес оказывается преступником, во втором — жертвой. «Это как переливающаяся ткань, которая под одним углом выглядит красной, а под другим — зеленой». Рэймонд Чандлер считал дело Уоллеса идеальным преступлением. «Как головоломка, — писал он, — случай этот не имеет себе равных».