Жан-Кристоф Руфин - Кругосветное путешествие короля Соболя

Предосторожности оказались излишними, потому что в этой бухте нас встретил весьма доброжелательный человек, оказавший нам искреннее гостеприимство. Он был испанцем, родившимся на Филиппинах. Этот дон Иеронимо Пачеко пустился в бега после того, как убил жену, застав ее в постели с каким-то доминиканцем. К несчастью, он заодно порешил и монаха. Таким образом, к преступлению по страсти, которое ему бы легко простили, добавилось убийство духовного лица, чему нет оправдания. Перебравшись на Формозу, испанец завоевал большой авторитет у местных жителей. Без всякого стеснения он признался нам, что в его планы входит собрать достаточно оружия, чтобы изгнать китайцев, занимающих западную часть острова, и объявить себя королем. Он представил нас туземным вождям, которые здесь, в центральной части острова, были более цивилизованными, чем население восточной его части, так свирепо нас встретившее.

Островитяне заявили, что ничего так не желают, как изгнания китайцев. Если мы поможем им нашими пушками и мушкетами, они обязуются разрешить нам основать на острове колонию. Перспектива была соблазнительной, поскольку природные богатства острова казались неисчислимыми. Тут добывались различные металлы и редкая древесина. Почва отличалась редкостным плодородием. Воздух был здоровый, несмотря на жару.

Я не сумею объяснить безумие, охватившее нашу группу и толкавшее вмешаться в распрю, которая нас не касалась, вступить в борьбу с народом, с которым у нас не было никаких разногласий. Но, слово за слово, умы разгорячились, и дошло до того, что мы в самом деле готовы были взяться за оружие, встав на сторону неизвестных нам островитян и испанского авантюриста и противостоять многочисленным китайским войскам, занимавшим половину острова, о существовании которого мы несколько дней назад даже не знали.

Дело оказалось слишком запутанным, чтобы я вдавался в детали, кстати не представляющие интереса. Скажу вкратце, что другой туземный правитель, поддерживаемый китайцами, искал ссоры с тем, на чьи земли мы высадились, его имя было Хуапо, он был другом дона Иеронимо.

Самая элементарная осторожность велела нам держаться в стороне от островного противоборства. Афанасия не доверяла дону Иеронимо, считая его импульсивным и опасным хвастуном. Она посоветовала мне не поддаваться на его воинственные призывы. Учитывая, на каком этапе были наши с ней отношения, ее советы не возымели должного эффекта. Афанасия все еще слишком старалась ничем не стеснять мою свободу и недостаточно твердо противостояла моим капризам.

Суть в том, что, не очень понимая как и почему, мы оказались втянутыми в войну. Она была поистине странная и почти комическая. Война столкнула, с одной стороны, русских ссыльных, одетых в лохмотья, вместе с камчадалами, все еще носившими шкуры сибирских зверей, а с другой — толпы вооруженных копьями туземцев, в островерхих соломенных шляпах, которые помогали китайским всадникам, истекающим потом в своих стеганых доспехах.

Нас было немного, зато мы располагали мушкетами, пушками и камнеметами, один грохот которых вгонял в ужас противника, привыкшего сражаться саблями и стрелами. На зеленых холмах Формозы, в удушающей жаре, на протяжении многих часов разворачивалось целое действо, заключавшееся в перемещениях разномастных воинских частей, которые то выказывали верх воинского достоинства, выступая единым фронтом, то впадали в панику, когда в полном беспорядке кидались назад при первых выстрелах нашей артиллерии. Я дирижировал этими передвижениями, стоя на скалистом холме и вспоминая о миниатюрных войнах, которые по приказу отца разыгрывали его вилланы. Здесь точно так же развлекался большой ребенок, и его игры, забавные и бессмысленные, были очень далеки от мрачной резни настоящих сражений, в которых я позже участвовал. Все происходящее напоминало мне светский выезд на охоту, где роль дичи играли босые крестьяне, едва вылезшие со своих рисовых полей, для которых такая баталия была лишь дополнительной повинностью. Вечером настал час подсчета трофеев, ибо победа была полной. Правитель, против которого мы сражались, был взят в плен, его город захвачен, а провинция, которую он отдал китайцам, присоединена к землям нашего союзника Хуапо. Дон Иеронимо завоевал в этой битве звание генерала кавалерии. Можно было надеяться, что слава нашего идальго останется в веках.

Обливаясь потом во влажной жаркой атмосфере зеленого острова, мы праздновали далеко за полночь. Мои товарищи были завалены добычей, захваченной у врага. Союзники отблагодарили нас роскошными дарами, среди которых было много крупных жемчужин. Будь мы разбиты или если бы среди нас оказались убитые и раненые, мы бы, конечно, задумались, имело ли смысл ввязываться в войну. Но раз уж мы вышли из нее целыми и невредимыми, да еще и победителями, то с полным основанием сохраняли иллюзию, что были правы.

Только много позже, когда корабль, нагруженный продовольствием и множеством сладостей, которыми мы запаслись на острове, снова вышел в море, нас охватила странная тоска, которая следует за обильными возлияниями. Еще и сегодня это краткое пребывание на Формозе остается для меня самым загадочным и непонятным эпизодом нашего кругосветного плаванья.

По крайней мере, своими военными подвигами мы завоевали обещание Хуапо предоставить нам место для колонии. Таким образом, на обширном пространстве от необитаемых земель, где Охотин властвовал над рыбами и медведями, до богатых островов в теплых океанах, куда иногда заносило португальских иезуитов и ревнивых испанцев, нам раз за разом предоставлялась возможность однажды вернуться и основать королевство. Располагая этими ценнейшими сведениями, мы направились к берегам Китая, торопясь как можно скорее достичь Макао.

Небо хмурилось, дни и ночи напролет лил дождь. То и дело гремели грозы. Приходилось не только бороться с мощными течениями, идущими с севера на юг, нас грозили в любую секунду опрокинуть огромные валы. Фок-мачта сломалась. Эти испытания совсем лишили нас сил, тем более что предшествующие стоянки породили в нас уверенность, что самые страшные опасности уже позади.

Только мысль, что мы почти добрались до Китая, нашего пункта назначения, давала нам мужество и энергию бороться со стихиями. Никто еще не совершал подобного путешествия, и я уверен, что, пускаясь в путь, никто из нас всерьез не верил, что нам это удастся. Однако пятнадцатого сентября ветер ослабел, ливень сменился теплым дождиком и мы приблизились к первым прибрежным китайским островам. Вокруг корабля вились черные змеи. Лот показывал глубину в тридцать саженей, поднимая со дна песок и гнилые ракушки. Многочисленные рыбаки окружили нас, предлагая купить рыбу. Они знали несколько слов по-португальски, и, объясняясь на этом языке, мы сумели отыскать среди них лоцмана, который мог повести нас на Макао.