Жан-Кристоф Руфин - Кругосветное путешествие короля Соболя

У меня возникло ощущение, что мы попали в семью, и я снова ощутила атмосферу вечеров, которые проводила рядом с матерью, когда мои сестры были еще с нами, до нашего отъезда на Камчатку, — время беспечных бесед, исполненных мечтаний и нежности.

Барон представил меня только по имени, при моем появлении раздались приветственные возгласы. Потом он объяснил, что мы с Августом прибыли с Дальнего Востока, откуда сбежали на похищенном корабле. Послышались восхищенные восклицания; нас усадили в кресла, одна из женщин принесла бокалы с шампанским. Потом нас попросили рассказать о путешествии. Когда в саду стемнело, мы перебрались за стол, накрытый в небольшой столовой, на стенах которой были развешены гипсовые барельефы с изображением античных сцен. Беседа продолжалась допоздна. Самым замечательным было не любопытство присутствующих. Повсюду, где бы мы ни появлялись, нас встречало одно и то же нетерпеливое желание узнать подробности нашего странствия. Новым было то, что здесь расспрашивали нас обоих. Обычно Август рассказывал один, и женщинам, жадно ловившим каждое его слово, даже в голову не приходило спросить о чем бы то ни было меня. Мне же ничего не оставалось, кроме как стушеваться. А в доме барона, напротив, я чувствовала себя так же, как здесь, у вас, господин Франклин: я могла спокойно вести рассказ. Подобное положение было для меня непривычным, да и мой французский был еще так далек от совершенства, что я смутилась. Потом мало-помалу освоилась. Женщинам не терпелось узнать, что я перечувствовала за время путешествия. Август странно на меня поглядывал: думаю, в тот вечер он узнал кое-что новое, о чем я никогда ему не говорила…

Чуть позже, совершенно освоившись, Август решился задать вопрос о своем воспитателе.

— Башле! — воскликнул Гольбах. — Вот уж о ком я давно не вспоминал! А ведь мы часто виделись во времена нашей молодости. Он постоянно якшался с маленьким аббатом, которому я никогда особо не доверял, — с этим надутым Кондильяком. Стало быть, вы знали Башле?

Август рассказал, какую роль тот сыграл в его детстве и как постыдно закончилось пребывание учителя в замке отца.

— Бедняга Башле. Он был отчасти похож на Жан-Жака: неуравновешенный резонер, кастрированный религией и оттого не помышлявший о радостях жизни.

— Скажите, где я могу его найти? Для меня было бы великой радостью снова его повидать.

— Как! — воскликнул Гольбах, невольно отпустив просторечное немецкое словцо. — Вы не знаете, что он умер?

— Нет, я не знал.

Август пытался выглядеть достойно, но я видела, что он потрясен.

— Умер, точно умер, — мрачно повторил барон. — И самым глупым образом, если только в данном случае вообще можно говорить об уме.

— Как именно?

— Замерз насмерть, переходя через Альпы. Эти сволочи кюре ловят легкую добычу в тех ледяных краях. Они основали приют на перевале Гран-Сен-Бернар. Там пролегает оживленный путь, который часто выбирают те, кто хочет добраться до Франции из Италии или еще более дальних стран. В ненастную погоду многие бедолаги из-за шквального ветра так и застревают во льдах. Монахи помогают им, когда могут, — лишнее доказательство, что при некотором старании даже из этих паразитов можно извлечь какую-то пользу…

Гольбах засмеялся своей шутке, но, увидев, что Август не расположен веселиться, опять посерьезнел.

— Увы, нередко они находят этих несчастных слишком поздно. Так случилось и с Башле.

— Как вы об этом узнали?

— Представьте, зимой в тех краях промерзшая земля слишком тверда, чтобы выкопать могилу. Священники складывают тела в один из сараев, которые они упорно называют часовнями. Холод предохраняет тела от разложения. Весной они их осматривают, прежде чем захоронить. Так они и обнаружили в котомке вашего учителя мое письмо. Они, конечно же, не ведали, что я за нечестивец, и написали мне. И правильно сделали. Я послал им солидную сумму, чтобы достойно предать беднягу земле. При условии, что они не осквернят церемонию мессой!

Гольбах, видя, как переживает Август, ласково ему улыбнулся и сжал руку.

— Вы помните дату его смерти? — спросил тот.

— Приблизительно, прошло уже больше десяти лет.

Именно эти слова окончательно убедили Августа в том, что его несчастный учитель не пережил изгнания из замка. Наверное, он сначала скитался по центральной Европе, а потом попытался вернуться во Францию. Он, так пылко призывавший изучать мир, был плохо подготовлен к столкновению с ним и не вынес своих изысканий.

От окончания разговора на гостей повеяло холодом. Барон вновь развеселил их, произнеся последний тост и предложив перейти пить кофе в гостиные.

Гости разделились. Я оказалась в компании молодой женщины моего возраста, ростом чуть пониже меня, худенькой шатенки с минимумом белил и румян, одетой просто и элегантно, без украшений, хотя ее наряд казался роскошным благодаря ее необыкновенной живости, свежести и легкости. Жюли де Т* рассказала, что она замужем за военным, он старше нее на двадцать пять лет и постоянно участвует в каких-то военных кампаниях далеко от Парижа. Я поняла, что он предоставляет ей полную свободу, не ущемляя и своей собственной. Она посещала салон барона из любви к искусствам и страстного увлечения философией.

— В Париже скучно везде, но только не здесь, — смеясь, заявила она.

И назначила мне встречу назавтра в парке, чтобы вместе выпить шоколаду и продолжить беседу. Вошла я в гостиную одна — выходила, обзаведясь подругой.

С точки зрения французских властей, нам были присущи все качества шпионов, но и все их недостатки. К нашим преимуществам относилось то, что мы предоставили сведения из первых рук о политике русских на Дальнем Востоке. Август уже говорил вам: покидая Камчатку, он предусмотрительно захватил с собой архивы канцелярии Большерецка. Они содержали множество предписаний и карт, которые давали четкое представление о прежде неизвестной географии региона и о положении, которое занимали там русские.

Кстати, мы были первыми, кто добрался до крайних северных широт. Таким образом, мы развенчали миф о существующем на севере проходе из Атлантического океана в Тихий. Зато мы подтвердили, что имеется возможность обосноваться на американском континенте, если пересечь Берингов пролив.

Приближение к Америке с запада приобрело в последние годы стратегическое значение. После подписания Парижского договора [33] Парижский договор — мирный договор между Великобританией и Португалией с одной стороны и Францией и Испанией — с другой, подписанный в Париже в 1763 г. и положивший конец Семилетней войне. По условиям мира Франция отказалась от каких-либо притязаний на Канаду, Новую Шотландию и все острова залива Святого Лаврентия. и отказа Франции от своих американских владений англичане стали бесспорными хозяевами на севере континента. Но это владычество на деле осуществлялось только на восточном побережье. Оставался большой вопрос: кто же отныне обеспечит господство на другом американском побережье — том, которое омывалось Тихим океаном. Русские обосновались там во множестве пунктов. Англичане без устали оспаривали у них это превосходство. Такова была одна из задач экспедиции Кука. Французы, которых тоже интересовал Тихий океан, до сих пор ограничивали свое присутствие средиземноморской его частью. Плаванье Бугенвиля проходило по южным морям. В Макао я встречала одного невыносимо самодовольного деятеля по имени Кергелен [34] Ив-Жозеф Тремарек Кергелен (1734–1797) — французский мореплаватель, открыл в 1772 г. острова Кергеленовой Земли (ныне — архипелаг Кергелен, группа островов в южной части Индийского океана). . Он утверждал, что высаживался на землю большого южного континента, но я подозревала, несмотря на все его тщеславие, что он открыл всего лишь группу островов. Тем не менее он действительно возглавлял французскую экспедицию, целью которой было покорение новых земель для последующей организации колоний.