Жан-Кристоф Руфин - Кругосветное путешествие короля Соболя [калибрятина]

Гольбах засмеялся своей шутке, но, увидев, что Август не расположен веселиться, опять посерьезнел.

– Увы, нередко они находят этих несчастных слишком поздно. Так случилось и с Башле.

– Как вы об этом узнали?

– Представьте, зимой в тех краях промерзшая земля слишком тверда, чтобы выкопать могилу. Священники складывают тела в один из сараев, которые они упорно называют часовнями. Холод предохраняет тела от разложения. Весной они их осматривают, прежде чем захоронить. Так они и обнаружили в котомке вашего учителя мое письмо. Они, конечно же, не ведали, что я за нечестивец, и написали мне. И правильно сделали. Я послал им солидную сумму, чтобы достойно предать беднягу земле. При условии, что они не осквернят церемонию мессой!

Гольбах, видя, как переживает Август, ласково ему улыбнулся и сжал руку.

– Вы помните дату его смерти? – спросил тот.

– Приблизительно, прошло уже больше десяти лет.

Именно эти слова окончательно убедили Августа в том, что его несчастный учитель не пережил изгнания из замка. Наверное, он сначала скитался по центральной Европе, а потом попытался вернуться во Францию. Он, так пылко призывавший изучать мир, был плохо подготовлен к столкновению с ним и не вынес своих изысканий.

От окончания разговора на гостей повеяло холодом. Барон вновь развеселил их, произнеся последний тост и предложив перейти пить кофе в гостиные.

Гости разделились. Я оказалась в компании молодой женщины моего возраста, ростом чуть пониже меня, худенькой шатенки с минимумом белил и румян, одетой просто и элегантно, без украшений, хотя ее наряд казался роскошным благодаря ее необыкновенной живости, свежести и легкости. Жюли де Т* рассказала, что она замужем за военным, он старше нее на двадцать пять лет и постоянно участвует в каких-то военных кампаниях далеко от Парижа. Я поняла, что он предоставляет ей полную свободу, не ущемляя и своей собственной. Она посещала салон барона из любви к искусствам и страстного увлечения философией.

– В Париже скучно везде, но только не здесь, – смеясь, заявила она.

И назначила мне встречу назавтра в парке, чтобы вместе выпить шоколаду и продолжить беседу. Вошла я в гостиную одна – выходила, обзаведясь подругой.

III

С точки зрения французских властей, нам были присущи все качества шпионов, но и все их недостатки. К нашим преимуществам относилось то, что мы предоставили сведения из первых рук о политике русских на Дальнем Востоке. Август уже говорил вам: покидая Камчатку, он предусмотрительно захватил с собой архивы канцелярии Большерецка. Они содержали множество предписаний и карт, которые давали четкое представление о прежде неизвестной географии региона и о положении, которое занимали там русские.

Кстати, мы были первыми, кто добрался до крайних северных широт. Таким образом, мы развенчали миф о существующем на севере проходе из Атлантического океана в Тихий. Зато мы подтвердили, что имеется возможность обосноваться на американском континенте, если пересечь Берингов пролив.

Приближение к Америке с запада приобрело в последние годы стратегическое значение. После подписания Парижского договора [33]и отказа Франции от своих американских владений англичане стали бесспорными хозяевами на севере континента. Но это владычество на деле осуществлялось только на восточном побережье. Оставался большой вопрос: кто же отныне обеспечит господство на другом американском побережье – том, которое омывалось Тихим океаном. Русские обосновались там во множестве пунктов. Англичане без устали оспаривали у них это превосходство. Такова была одна из задач экспедиции Кука. Французы, которых тоже интересовал Тихий океан, до сих пор ограничивали свое присутствие средиземноморской его частью. Плаванье Бугенвиля проходило по южным морям. В Макао я встречала одного невыносимо самодовольного деятеля по имени Кергелен [34]. Он утверждал, что высаживался на землю большого южного континента, но я подозревала, несмотря на все его тщеславие, что он открыл всего лишь группу островов. Тем не менее он действительно возглавлял французскую экспедицию, целью которой было покорение новых земель для последующей организации колоний.

Наши сведения позволяли со всей серьезностью обдумывать вопрос об организации такой же экспедиции, но направленной уже на север.

Август делал реальными мечты об экспансии в Тихом океане, предлагая несколько возможностей. Он заверял, что некий безродный авантюрист по имени Охотин готов создать для Франции торговую факторию на богатых пушниной островах в обмен на королевскую поддержку его планов относительно Сибири. Он также объявил, что один из японских правителей определенно расположен позволить французам вести торговлю на его берегу. Это открывало гигантские возможности в стране, отрезанной от всего света, куда имели доступ лишь голландцы с их торговым представительством в Нагасаки.

На самом деле главные надежды Август связывал с Формозой. По его мнению – и он составил об этом докладную записку министру иностранных дел, – наиболее цивилизованные островитяне были готовы признать суверенитет Франции над их островом, лишь бы королевские военные силы покончили с китайским присутствием на западном побережье. Во главе отряда всего из восьмидесяти плохо вооруженных людей нам удалось нанести китайцам тяжелое поражение. Август считал, что двухсот человек вполне достаточно, чтобы завладеть территорией.

Господство Франции на Формозе имело в его глазах массу преимуществ. Оно откроет новые рынки сбыта для французской торговли. Оно составит конкуренцию Макао, где обосновались португальцы, а поскольку климат там более здоровый, Формоза в самом скором времени станет штаб-квартирой крупнейших компаний. Тем самым будут обеспечены поставки по лучшим ценам всего, что может дать остров: жемчуга, минералов и пряностей. Наконец, остров послужит опорной точкой для дальнейшей экспансии в западную часть Америки.

Учитывая свой опыт и имеющиеся связи, Август предложил собственную кандидатуру как руководителя операции.

Увы, как я и сказала с самого начала, преимущества, на которые может ссылаться шпион, уравновешиваются недостатками, наличие которых у него предполагается.

Август сумел обосновать, что его планы выгодны, но не сумел добиться, чтобы их осуществление доверили ему.

Его иностранное происхождение, статус бывшего каторжника, бегство, сопряженное с применением жесткой силы, обширные личные связи, разумеется, привлекали к нему внимание, но и вызывали подозрения. Не такой личности можно было доверить честь представлять Францию там, где затронуты высшие интересы. Правительство в то время управлялось триумвиратом министров, и самое меньшее, что можно было о них сказать, – что им были чужды мятежные настроения. Канцлер Мопу, достойный глава судебного ведомства, аббат Терре и герцог д’Эгийон были не из тех, кого впечатлил бы такой персонаж, как Август. Они готовы были использовать его настолько, насколько представлялись полезными его сведения, но никогда не поручили бы ему ничего важного. Если бы однажды они и доверили ему серьезную миссию, то скорее, чтобы отправить его подальше, а не в расчете на результат.